Психология суицида

своих близких: как им будет плохо, если ты уйдешь из жизни.

Мнения студентов, будущих педагогов, отличались большей

осведомленностью по вопросам суицида. Я предлагаю наиболее полное по

содержанию ответов интервью студента третьего курса ПГПУ имени В.Г.

Белинского.

Жигалев Сергей, ПГПУ.

Сергей, скажи, приходилось ли тебе сталкиваться с такой проблемой, как

суицид.

Лично мне – нет.

А может быть где-то читал, может быть в прессе?

Да, я слышал как, не помню, в каком городе, выкинулись несколько

девочек из окна…

Ну а о чем этот случай может сказать человечеству в целом? На что

нужно обратить внимание, при воспитании детей, например?

Я считаю, что следует внимательнее следует относиться к проблемам

подростков, они наполовину всего лишь взрослые люди и взрослые как к

взрослым людям, к подросткам не относятся.

А что может подвести к этой черте? Какие причины?

Внешние и внутренние. Внешние – неустройство нашего социума, а

внутренние – это внутреннее неустройство подростков, например потеря

близкого человека, или разногласия с родителями.

Как ты думаешь, может ли быть одной из причин суицида в подростковой

среде недостаток внимания со стороны родителей, учителей, окружающих?

Да, я считаю. Особенно если взрослые: родители или учителя сильно

осложняют жизнь молодому поколению.

Представь такую педагогическую ситуацию: в твоем классе появляется

ребенок с выраженным суицидальным поведением. Как бы ты разрешил

данную ситуацию?

Ну, во-первых, организационные моменты: я посадил бы его на первую

парту и часто обращал бы на него внимание, а так же давал бы ему такие

индивидуальные работы, которые бы способствовали бы его моральному

восстановлению.

Как ты считаешь, присутствие в классе ребенка с выраженным

суицидальным поведением скажется на поведении других детей?

Дурной пример заразителен, это раз. А во-вторых, такие дети

приковывают к себе внимание сверстников.

Данная проблема, безусловно, актуальна. Стоит ли психологам в будущем

работать над ее разрешением?

Я считаю, что статус психолога в школе должен быть повышен. В школе

должен быть не один психолог, а несколько – по возрастным группам. Думаю,

что работа психолога с классом, особенно с людьми, которые имеют склонности

к суициду, будет плодотворной.

Должен ли учитель обладать соответствующими знаниями, чтобы со своей

стороны помочь проблемному ребенку?

Конечно, поэтому студенты в ВУЗах и изучают такой предмет, как

специальная психология.

Я рад, что студенты получают необходимый для работы с детьми-

суицидентами уровень знаний. Столкнувшись с такой проблемой в работе,

многие, я думаю, успешно ее разрешат.

ГЛАВА 5. Способы самоубийства

С глубокой древности человечеству известны такие способы

самоубийства, как самоутопление, самоповешение, самосожжение. Древние

воины, потерпевшие поражение на поле битвы, чтобы не сдаваться в плен

врагам и не терпеть унижение и позор плена, убивали себя собственным

оружием, ибо подобная смерть приравнивалась к героической смерти от оружия

врага.

У историков Древней Греции и Рима мы находим описания индийского

обычая «сати» - самосожжения индийских вдов после смерти мужа… У разных

народов в тот или иной период их истории были свои излюбленные и

предпочитаемые способы самоубийства. Некоторые государства, как мы помним,

настолько радели об исполнении желаний своих граждан, что создавали

государственные запасы ядовитых веществ или с раннего детства, как это было

в Японии, обучали мальчиков и девочек искусству самоубийства.

Вообще, способов самоубийства существует не так уж и много. Разные

авторы различают от 8 до 16 возможных способов самоубийства. В современной

суицидологии принято выделять:

1. Самоповешение.

2. Самоудавление.

3. Самоутопление.

4. Самоотравление.

5. Самосожжение.

6. Самоубийство с помощью колющих и режущих предметов.

7. Самоубийство с помощью огнестрельного оружия.

8. Самоубийство с помощью электрического тока.

9. Самоубийство с помощью использования движущегося транспорта или

движущихся частей механизмов.

10. Самоубийство при падении с высоты.

11. Самоубийство с помощью прекращения приема пищи.

12. Самоубийство переохлаждением.

Далее следует отметить, что каждый из вышеперечисленных способов

самоубийства может быть совершен с помощью различных средств – то, что в

судебной медицине называют средством самоубийства. Можно повеситься на

веревке, ремне, галстуке, и все это будут различные средства одного и того

же самоубийства.

ГЛАВА 6. Индивидуальное и ритуальное самоубийства

Что представляет собой индивидуальное самоубийство, я достаточно

подробно рассмотрел в предыдущих главах. Я обращал внимание на то, что

главной причиной индивидуального самоубийства является та или иная степень

внутреннеличностной дисгармонии, что самоубийство в ряде ситуаций можно

считать в определенном смысле гармоничным завершением жизни, так как факт

самоубийства является попыткой личности восстановить утраченную личную

гармонию.

Обязательным критерием индивидуального самоубийства является

возможность выбора, проявляющаяся в том, какие причины индивид считает

достаточно вескими и несовместимыми с дальнейшим существованием.

При этом выбор проявляется в том, каким способом человек совершает

самоубийство, какими средствами, в каком месте и в какое время.

Переходя к анализу такого сложного и интересного феномена, каким

является ритуальное самоубийство, мне бы хотелось еще раз подчеркнуть общую

принципиальную разницу между индивидуальным и ритуальным самоубийством. В

представленной ниже таблице эти различия весьма наглядны.

|Индивидуальное самоубийство |Ритуальное самоубийство |

|1. Самоубийство есть следствие желания сохранить главным образом: |

|Внутреннюю гармонию |Внешнюю гармонию |

|(гармонию с самим собой) |(гармонию с окружающим обществом) |

|2. Свобода принятия решения об уходе от жизни |

|Есть |Нет |

|3. Свобода выбора способа, средства, места и времени самоубийства |

|Есть |Нет |

|4. Самовыражение личности в акте самоубийства |

|Максимальные |Минимальные |

Индивидуальным следует считать такое самоубийство, когда человек

осознает свое дальнейшее существование несовместимым с определенными

жизненными обстоятельствами, кардинально противоречащие его принципам,

идеалам и убеждениям. Ритуальное же самоубийство происходит как раз по

обратной причине – когда общество считает, что при определенных ситуациях и

обстоятельствах человек не имеет права на дальнейшее существование и должен

покончить с собой тем или иным способом и отношение самого человека к

поступку, который он должен совершить, не имеет никакого значения.

Индивидуальный самоубийца до последней минуты, до самого последнего

вдоха имеет выбор: совершать или не совершать самоубийство. В силу наличия

этой альтернативы большее, если не подавляющее число индивидуальных

самоубийц так и не осуществляют свое намерение, предпочтя жизнь смерти.

Напротив, ритуальный самоубийца лишен момента выбора не только с момента,

когда произошло роковое событие (например, смерть мужа для индийской

женщины или поражение на войне для самурая), –– ритуальный самоубийца лишен

возможности выбора с той самой минуты, когда он появился на свет.

Таким образом, ритуальное самоубийство требует почти полного

отсутствия свободы воли и подчинения принятым в обществе жестким формам и

стереотипам поведения, находящим свое полное и логическое завершение в

тотальной ритуализации жизни и смерти.

Понятно, что ритуальное самоубийство может существовать только в

таком обществе, в котором ценность индивидуальной человеческой личности

практически сведена к нулю.

ГЛАВА 7. Заключение

Когда работа над курсовой уже подошла к концу, в печати появились

данные, что за один день в России в среднем кончают жизнь самоубийством 108

человек. Легко подсчитать, что за год около 40 000 человек добровольно

уходят из жизни. Если учесть так же все неудавшиеся по той или иной причине

суицидальные попытки, то эта цифра, очевидно, многократно увеличится.

Со смертью каждого человека гибнет Вселенная – неповторимый мир идей,

чувствования, переживаний, мир индивидуального, неповторимого опыта.

Очевидно, что общество не может и не должно по отношению к этому оставаться

спокойным и безучастным.

Наша общая задача заключается в том, чтобы, по возможности, ограничить

распространение самоубийств, научиться эффективно предупреждать их. Однако

задача эта чрезвычайно сложная, так как для решения ее необходимо добиться

кардинальных позитивных сдвигов в общественных отношениях как на макро- так

и на микросоциальном уровнях.

Наверное, можно утверждать, что в определенном смысле распространение

самоубийств, их частота отражают моральное здоровье общества, уровень

социальной напряженности, наконец, просто благополучие людей. Однако, как

мы могли убедиться, на протяжении человеческой истории у разных народов, в

рамках различных субкультур, при различных социально-экономических

формациях самоубийства в том или ином виде всегда имели место.

Было бы наивно думать, что настанет когда-нибудь «золотой век», когда

не будет конфликтов, разочарований, трагедий – всего того, что иной раз

толкает человека к самоубийству.

Видимо придется признать, что самоубийства будут всегда, как всегда

будут болезни, старость, страдания и смерть.

Самоубийство – чисто человеческий, сознательный поведенческий акт,

значит, не будет преувеличением сказать, что оно является своеобразной

«платой» за разум, индивидуальность, за свободу воли и выбора. Тем не

менее, это не значит, что мы не должны стремиться максимально снизить число

самоубийств, а для этого необходимо углубленное изучение феномена

самоубийства во всех его аспектах.

Приложение

Сати

Сати – ритуальное самосожжение индийских вдов после смерти мужа –

является наряду с харакири одним из самых распространенных в свое время и

широко известных видов ритуального самоубийства.

В случае же ее вдовства, женщину ожидала полная, безусловная

гражданская смерть. При этом не имело никакого значения, овдовела ли она

будучи зрелой женщиной или пятилетней девочкой (как известно, браки в Индии

очень часто совершались в самом раннем возрасте).

Мужчина по праву может иметь несколько жен, хотя индусы и редко

пользуются этим. В случае вдовства, мужчина обязан вступить во второй и в

третий брак, но для женщины такого закона нет. Для нее второй брак

считается величайшим грехом и неслыханным позором. Сразу после сожжения

трупа мужа вдове бреют голову. Ей не позволяется носить ни одного

украшения; ее браслеты, перстни, ожерелья ломаются в куски и вместе с

волосами сжигаются с трупом мужа. Всю оставшуюся жизнь вдова должна ходить

с ног до головы в белом, если она осталась вдовой до двадцати пяти лет, или

же в красном, если она старше. Храмы, религиозные церемонии, общество

закрываются перед ней навсегда. Она не имеет права говорить ни с кем из

родных и даже есть с ними. Она спит, ест и работает отдельно;

соприкосновение с нею считается нечистым в течение семи лет. Если вдова

встретится первой на дороге человеку, выходящему утром из дому по делу, то

он возвращается домой и откладывает дело до другого дня, так как встреча с

вдовой – самая дурная примета.

Самые жестокие предрассудки ортодоксального индуистского общества

связаны с судьбой вдов: им строго запрещается вновь выходить замуж, даже

если они овдовели в детском возрасте. Считается, что грехи несчастной,

совершенные ею в этом или в одном из прошлых рождений, явились причиной

смерти мужа, и потому она должна быть наказана. Вдова практически выключена

из жизни общества, облик ее отмечен внешними, издалека видными признаками

–простое белое платье, никаких украшений, никакой косметики, всю жизнь ей

надлежит провести в семье умершего мужа, у своих сыновей, единственных, кто

не подвергается ритуальному осквернению в результате контакта с ней. В

соответствии с местными и кастовыми установлениями весьма ограничен ее

рацион, из которого исключаются не только все виды мяса, но и многие овощи

и коренья, а также соль. Регулярно, примерно через каждые четырнадцать

дней, она должна соблюдать очень строгий пост (нельзя нить даже воду),

спать на голой земле и т. д.

Все это вполне могло привести к тому, что смерть на костре казалась

индийским вдовам не самым тяжелым испытанием.

В санскритской литературе, а также и у древнегреческих писателей,

приведены примеры не только добровольного сожжения вдов, но и горячие споры

между двумя женами за честь быть сожженной.

Венецианский купец-путешественник Каспаро Бальби пишет, что у

некоторых восточных народов существует обычай, согласно которому не только

жены хоронят себя после смерти мужа, но и рабыни, являвшиеся его

возлюбленными. Делается это вот каким образом. После смерти мужа жена может

потребовать, если ей угодно (но лишь очень немногие пользуются этим), три-

четыре месяца на устройство своих дел. В назначенный день она садится на

коня, празднично разодетая и веселая, и отправляется, по ее словам,

почивать со своим мужем; в левой руке она держит зеркало, в правой –

стрелу. Торжественно прокатившись таким образом в сопровождении родных,

друзей и большой толпы праздных людей, она направляется к определенному

месту, предназначенному для таких зрелищ. Это огромная площадь, посередине

которой находится заваленная дровами яма, а рядом с ямой – возвышение, на

которое вдова поднимается по четырем-пяти ступеням, и ей туда подают

роскошный обед. Насытившись, она танцует и поет, затем, когда ей захочется,

приказывает зажечь костер. Сделав это, она спускается и, взяв за руку

самого близкого родственника мужа, отправляется вместе с ним к ближайшей

речке, где раздевается донага и раздает друзьям свои драгоценности и

одежды, после чего погружается в воду как бы для того, чтобы смыть с себя

грехи. Выйдя из воды, она заворачивается в кусок желтого полотна длиной в

четырнадцать локтей и, подав руку тому же родственнику мужа, возвращается

вместе с ним к возвышению, с которого она обращается с речью к народу и

дает наставление своим детям, если они у нее есть. Между ямой и возвышением

часто протягивают занавеску, чтобы избавить женщину от вида этой горящей

печи; но некоторые, желая подчеркнуть свою храбрость, запрещают всякие

завешивания. Когда все речи окончены, одна из женщин подносит ей сосуд с

благовонным маслом, которым она смазывает голову и тело, после чего бросает

сосуд, в огонь и сама кидается туда же. Толпа тут же забрасывает ее

горящими поленьями, чтобы сократить ее мучения, и веселое празднество

превращается в мрачный траур.

Если же муж и жена люди малосостоятельные, то труп покойника приносят

туда, где его хотят похоронить, и здесь усаживают его, а вдова становится

перед ним на колени, тесно прильнув к нему, и стоит до тех пор, пока вокруг

них не начнут возводить ограду, когда ограда достигает уровня плеч женщины,

кто-нибудь из ее близких сзади берет ее за голову и сворачивает ей шею; к

тому времени, когда она испускает дух, ограда будет закончена, и супруги

лежат за нею похороненные вместе.

В 1881 году старый бенгалец Шиб Чундер Бозе, порвавший с религиозными

предрассудками народа писал очень интересную книгу о нравах и обычаях своих

соплеменников под названием «The Hindoos as they are». Автор приводит

некоторые факты из воспоминаний своего, детства и между прочими то, как

сожгли живьем его овдовевшую тетку вместе с трупом его умершего дяди.

Мальчик, еще не имевший ясного понятия о смерти, а не только об этом

страшном жертвоприношении, поспешил в соседний дом, где жила его тетка,

скорее из любопытства, чем из участия. Но то, что он увидел потом,

произвело на него неизгладимое впечатление. Он нашел тетку одетой в красное

шелковое платье; лоб и ноги ее были выкрашены красной краской; она жевала

перечную траву. Все эти подробности глубоко запечатлелись в памяти

мальчика, заметившего также, что тетка его была в каком-то странном

состоянии, очевидно в экстазе, хотя все ее движения были спокойны и

медленны. Ее окружала толпа женщин, которые глядели на нее с видом

удивления и глубокого почтения. Некоторые даже стояли перед нею на коленях.

Тут к ней подошла старая браминка с зажженной свечой и предложила ей

испытать свое мужество, держа палец над свечой. Вдова согласилась без

колебаний и с неизменной твердостью держала палец в огне, пока он не

поджарился.

Часов в одиннадцать утра ее понесли в открытом паланкине за телом ее

мужа на место, где был приготовлен костер. Лицо ее было открыто. Раньше она

сочла бы смертельным стыдом показаться с открытым лицом перед посторонними

мужчинами, но теперь она уже не принадлежала этому миру; мысли ее были с ее

мужем, с которым она должна была соединиться через несколько минут вечного

блаженства.

По прибытии на место сожжения к жертве подошел полицейский-индус и,

согласно своей обязанности, попытался отговорить ее от выполнения страшного

намерения. Но она осталась непоколебимой и, ответив решительным отказом,

стала глядеть на приготовляемый костер, сложенный из легко воспламеняющихся

материалов. Когда тело мертвеца было положено на него, вдову пригласили

обойти семь раз вокруг костра. Она сделала это, но тут ее энергия и

присутствие духа как будто поколебались. Полицейский служитель тут же

воспользовался этим, чтобы еще раз попытаться спасти женщину от ее страшной

судьбы. Но вдова, ничего не отвечая ему, легла рядом с покойным и приказала

поджечь.

Следует сразу обратить внимание читателей, что по сути ритуальное

самоубийство представляет собой разновидность сценического искусства,

театрального действия, где имеются главный герой и актеры, действие и

зрители, пристально следящие за ним. Роль главного персонажа исполняет

жертва, и в ее обязанности входит достойно сыграть свою роль. В этом ей

помогают многочисленные помощники, представленные браминами, которые следят

за последовательностью развивающихся событий, управляют ходом действия,

четко следя, чтобы каждый шаг, каждое слово вдовы соответствовало принятому

ритуалу. Вдова следовала за трупом пешком или в носилках среди толпы

благоговейно взиравшего на нее народа, и нередко под звуки музыки. Многие,

вероятно, с целью одурманить себя, делали этот путь танцуя и по приходе на

место очертя голову бросались на уже пылающий костер. Впрочем, это было

исключение, обыкновенно жертвоприношение совершалось с достоинством и

серьезностью. Этому придавалось огромное эстетическое значение. Вдова

обходила надлежащее число раз вокруг костра, па котором уже лежало тело ее

мужа, и сыпала из-под подола платья жареный рис и раковины каури, которые

ревностно подбирались присутствовавшими, так как этим вещам, полученным от

жертвы, приписывались целебные свойства. Народ верил, что сжигаемым вдовам

дается в последние минуты способность ясновидения. Брамины старались

внушить жертве ожидание, что в роковую минуту ей откроются удивительные

вещи, и не подлежит сомнению, что им удавалось путем внушения убеждать в

этом многих женщин, как видно из того факта, что одна вдова, лишившаяся

чувств при виде костра, так что ее бросили в него в обморочном состоянии,

дорогой туда спокойно разговаривала с сопровождавшими ее женщинами и делила

между ними перечные листья, которые принимались как драгоценные реликвии.

Приводится даже случай, как одна жертва, лежа на костре, вспомнила о

предшествовавшем существовании своей души и сделала какое-то предсказание,

которое будто бы сбылось.

Взойдя» на костер, женщина или склонялась к телу мужа, или ложилась

рядом с ним, а иногда, чтобы она не соскочила, ее даже связывали с ним. В

некоторых частях Индии она ждала смерти, сидя на скамье, в других ее

привязывали на костре к столбу. Если же муж умер на чужбине и тело его было

сожжено в дальней стране, то вдову сжигали одну, причем она прижимала к

груди его башмаки или какой-нибудь другой предмет из одежды.

Одного из европейцев, присутствовавшего во время совершения ритуала

сати, поразил пример молодой женщины, которая получила ложное известие о

том, что муж ее умер вдали. Согласно обычаю, она взошла на костер с одеждой

покойного. Европеец, тронутый этой трагический историей, выразил свое

участие к отчаянию мужа, до которого дошло известие об этой ужасной ошибке.

Однако каково было его удивление и даже негодование, когда один из

рассказчиков заметил на это: «Да, точно, бедняку пришлось хлопотать, искать

другую жену и тратиться».

Некоторые очевидцы рассказывают, что женщины, лежа на костре, сами

давали знак зажечь его или даже сами зажигали свой костер, но это могло

быть только в исключительных случаях.

Харакири

Ритуал получил в свое время широкое распространение среди самураев и

других высших слоев японского общества в период становления и развития

феодализма в Японии.

Обычай харакири неразрывно связан с кодексом чести японских воинов

бусидо. Самураи совершали самоубийство с помощью харакири в случаях

оскорбления их чести, совершения недостойного поступка или по приговору

суда как наказание.

Начиная с эпохи Хэйан (IX–XII в.в.), сэппуку уже становится обычаем

буси, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного

меча. Тем не менее, ритуал не был тогда еще массовым явлением. Самоубийства

путем харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII

века, во время борьбы за власть двух могущественных родов – Тайра и

Минамото. С этого времени число случаев харакири постоянно растет; самураи

делали себе сэппуку, чаще всего не желая сдаваться в плен или в случае

смерти своего господина.

Харакири вслед за смертью господина («самоубийство вслед») получило

название «оибара», или «цейфуку». В древности в Японии при смерти знатного

человека вместе с ним погребали и его ближайших слуг, предметы роскоши и

так далее, чтобы обеспечить его всем необходимым в загробном мире. Этот,

обычай стал позднее называться «дзюнси». Впоследствии, чтобы избавить людей

от мучительной смерти при захоронении заживо, им разрешалось самоубийство

здесь же, на могиле их хозяина. Император Суйнин, правивший в начале нашей

эры, согласно преданиям, вообще запретил дзюнси, а слуг, хоронимых вместе с

господином вокруг его могилы («хитогаки» – «ограда из людей»), приказал

впредь заменять антропоморфными фигурками из глины. Однако обычай смерти

вслед за сюзереном, несколько трансформировавшись, сохранился в феодальное

время и принял вид уже добровольного лишения себя жизни посредством

харакири на могиле феодала. В соответствии с нормами бусидо самураи it u во

что не ставили свою жизнь, отдавая себя всецело служению только одному

своему господину, поэтому смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные

случаи оибара. Обязавшись «отдать свои тела господину по его смерти»,

обычно десять – тридцать или более ближайших слуг феодала умерщвляли себя,

сделав сэппуку после его кончины.

Добровольно уходили из жизни не только вассалы феодалов, но и сами

дайме. Так, например, в день кончины сегуна Иэмицу (1651 г.) самоубийством

покончили пять знатных князей из его окружения, которые не пожелали

«пережить своего господина».

В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев

массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими

способами самоубийства. Как сказано выше, в основном буси прибегали к

харакири для того, чтобы не попасть в руки врагов при поражении войск

своего дайме. Этим же самураи одновременно заглаживали свою вину перед

господином за проигрыш в битве; они уходили таким образом от позора.

Одним из наиболее известных примеров совершения харакири воином при

поражении является сэппуку Масасигэ Кусуноки. Проиграв сражение, Масасигэ и

шестьдесят его преданных друзей совершили харакири. Этот случай считался

одним из самых благородных примеров преданности долгу в японской истории.

Обыкновенно вслед за вскрытием живота японский воин этим же ножом

перерезал себе и горло, чтобы прекратить мучения и быстрее умереть. Бывали

случаи, когда самураи или военачальники обезображивали себе перед

самоубийством лицо холодным оружием, с тем чтобы воины противника не смогли

уже после их смерти использовать головы совершивших харакири в качестве

доказательства своей храбрости и военного мастерства перед господином и

снискать за эту ложь уважение и почет самураев собственного клана. Так

поступил Нитта Есисада, воевавший против рода Асикага. Он, чтобы не быть

узнанным врагом, перед харакири полностью изувечил себе лицо.

Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее

со стороны феодала или правительства сегуна наказание за какой-либо

недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания.

В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по

решению родственников.

Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-

либо вопиющей несправедливости для сохранения чести самурая (например, при

невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или, при

лишении возможности применения своих профессиональных навыков волна в

составе дружины феодала (например, при утере вассалитета). Короче говоря,

харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в

котором оказывался самурай.

Часто самураи совершали харакири по самым незначительным и

несущественным поводам. М. Хан описал случай сэппуку двух самураев из

окружения императорской семьи. Оба самурая сделали себе харакири после

короткого спора из-за того, что их мечи случайно задели друг друга, когда

буси проходили по дворцовой лестнице.

Подобная легкость лишения себя жизни объясняется полнейшим

пренебрежением к ней, выработанным в русле дзэновского учения, а также

наличием среди буси культа смерти, создававшего вокруг прибегнувшего к

сэппуку ореол мужественности и делавшего его имя знаменитым не только среди

оставшихся жить, но и у будущих поколений. К тому же в феодальное время

самоубийство посредством вскрытия живота стало у воинов настолько

распространенным, что превратилось по существу в настоящий культ харакири,

почти манию, так что причиной для его совершения мог стать совершенно

ничтожный по современным понятиям повод.

Харакири выполнялось в различных видах и различными средствами, что

зависело от методики, выработанной различными школами. Самурай, погружая

оружие в брюшную полость, должен был разрезать ее так, чтобы окружающие

могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым «чистоту помыслов»

воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к

правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка. Таким образом, цель –

самоубийство – вполне оправдывалось способом – харакири; после этого

страшного ранения остаться в живых было уже невозможно.

Существовал также способ вскрытия живота, при котором брюшная полость

прорезалась в виде буквы «х». Первым движением был прорез от левого

подреберья направо – вниз. Оно проводилось самураем в сознательном

состоянии, тщательно и с вниманием, когда буси имел еще много сил для этой

операции. Второй разрез делался уже при большой потере крови, при уходящем

от сильной боли сознании. Он направлялся с нижней левой части живота вверх

– направо, что было проще для правой руки.

Кроме крестообразного вскрытия живота, применялись также и другие

виды. Самым распространенным было вспарывание живота посредством косого

разреза слева направо – вверх, или двумя прорезами, образующими прямой

угол. В более позднее время операция харакири была упрощена: достаточно

было сделать лишь небольшой разрез или просто ввести малый самурайский меч

в живот, используя при этом вес собственного тела. Очевидно, под влиянием

этого упрощенного способа вскрытия живота развился затем способ

самоубийства посредством выстрела в живот (тэппобара).

Вид вскрытия живота зависел в основном от самого самурая, от степени

его самообладания, терпеливости и выносливости. Определенную роль здесь

играла также договоренность с ассистентом самоубийцы, которого иногда

выбирал себе самурай для оказания помощи при совершении харакири.

В редких случаях харакири производилось не стальным, а бамбуковым

мечом, которым было намного труднее перерезать внутренности. Это делалось

для того, чтобы показать особую выдержку и мужество воина, для

возвеличивания имени самурая, вследствие спора между буси или же по

приказанию.

Сэппуку совершалось, как правило, в положении сидя (имеется в виду

японский способ сидения, когда человек касается коленями пола, а туловище

покоится на пятках), причем одежда, спущенная с верхней части тела,

затыкалась под колени, препятствуя тем самым падению тела навзничь после

проведения харакири, так как упасть на спину при столь ответственном

действии считалось позором для самурая.

Иногда харакири делалось воинами стоя. Этот способ получил у японцев

название «татибара» – сэппуку стоя (в естественном положении).

Живот вскрывался специальным кинжалом для харакири – кусунгобу,

имевшим длину двадцать пять сантиметров и считавшимся фамильной ценностью,

которая хранилась в токонома на подставке для меча, или вакидзаси – малым

самурайским мечом. В случае отсутствия особого орудия для совершения

сэппуку, что бывало у самураев крайне редко, мог использоваться и большой

меч, который брался рукой за лезвие, обмотанное материей для удобства

производимой операции. Иногда оборачивалось материей или шелковой бумагой и

лезвие малого меча с таким расчетом, чтобы десять – двенадцать сантиметров

режущей поверхности оставались свободными. При этом кинжал брали уже не за

рукоять, а за середину клинка.

Подобная глубина прореза необходима была для того, чтобы; не задеть

позвоночник, что могло явиться препятствием для дальнейшего проведения

ритуала. В то же время, по правилам сэппуку, необходимо было следить за

лезвием, которое могло пройти слишком поверхностно, разрезав только мышцы

живота, что могло быть уже не смертельным.

Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться уже с

детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо

начать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное

достоинство и проявив умение владеть собой вплоть до последнего момента

жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и прославление

харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев

часто прибегали к совершению обряда вскрытия живота. А. Бельсор описал

случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед

наемными убийцами, посланными к его отцу, но убившими по ошибке другого

человека. При опознании трупа молодой самурай, желая использовать эту

ошибку для спасения жизни родителя, как бы в отчаянии выхватил меч и

безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный

обман, удалились, считая свое дело сделанным.

Для жен и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным,

однако женщины, в отличие от мужчин, разрезали себе не живот, а только

горло, или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Тем не менее, этот

процесс также назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания

горла («jigai» – дзигай, что означает «уничтожение самой себя») исполнялось

женами самураев специальным кинжалом кайкэн – свадебным подарком мужа, –

или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда

совершеннолетия, были известны случаи применения для этой цели и большого

меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с оружием, которым

оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить наличие в древних

женских погребениях мечей и кинжалов.

В соответствии с нормами кодекса бусидо для жены самурая считалось

позором не суметь покончить с собой при необходимости, поэтому женщин также

учили правильно ному исполнению самоубийства. Они должны были уметь

перерезать артерии на шее, знать, как следует связывать себе колени перед

смертью, чтобы тело было найдено затем в целомудренной позе.

Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства женами самураев были

обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушение данного мужем

слова.

Свод церемоний и правил для совершения харакири, вырабатывавшийся на

протяжении длительного времени, в общих чертах был оформлен при сегунате

Асикага (1333–1573 гг.), когда обычай сэппуку стал приобретать силу закона.

Однако сложный ритуал, сопровождавший сэппуку, окончательно сформировался

лишь в эпоху Эдо, когда сэппуку стало применяться официально, как наказание

по приговору суда совершивших преступление буси. Обязательным лицом при

исполнении официального сэппуку стал помощник делающего харакири самурая –

«секундант» (кайсяку, или кайсякунин), отрубавший ему голову.

История сэппуку имеет немало примеров, «когда после вскрытия живота

герои находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание своей

собственной кровью». Однако, несмотря на воспитание в духе дзэн и умение

владеть собой, самурай мог подсознательно потерять контроль над своими

действиями вследствие ужасной боли и «умереть некрасиво».

Японцы вообще изначально ориентированы не столько на этический,

сколько на эстетический критерий при оценке человеческих поступков. Мир

делится для них не на добро и зло, а на чистое и нечистое, красивое и

безобразное. В человеке более всего ценили тонкий вкус и чувство красоты. В

Японии красота, чувство красоты культивировалось веками. Тагор говорил про

японцев, что «они видят Истину в Красоте, а Красоту в Истине».

Согласно так называемому этикету и эстетике смерти (сипо сахо),

принятому в среде сословия буси, самурай должен был умирать красивой,

достойной смертью (сини-бана), приняв ее легко и спокойно. В

противоположность этому в поведении умирающего (синиката или синидзама)

различалась и постыдная, не достойная воина смерть (синихадзи), при которой

нарушалась эстетика смерти и что считалось недопустимым для самурая. Здесь

важно было не испортить некрасивой смертью родословную и честь дома.

Литература

1. Аверин В.А. Психология детей и подростков. – С.-П., 1994.

2. Амбрумова А.Г. О самоубийцах//Аргументы и факты. – 1994 (март,

№12).

3. Арнольд О. Дар редчайший, дар бесценный//Vita. – 1999, №3 – с. 22-

24.

4. Волкова А.Н. Психолого-педгогическая поддержка детей

суицидентов//Вестник психосоциальной и коррекционно-

реабилитационной работы. – 1998, №2 – с. 36-43.

5. Вроно Е. Что толкает в петлю//Деловой мир. – 1994 (30.05 – 06.06) –

с. 30.

6. Дарк О. Право на смерть//Независимая газета. – 1999 (3 сентября) –

с. 16.

7. Лебедев В.И. Личность в экстремальных условиях. – М., 1987.

8. Мелихова А. Мышь черная, белая… или профилактика

суицида//Учительская газета. – 1999, №28/29 – с. 18.

9. Научные и организационные проблемы в суицидологии. – М., 1983.

10. Павлов И.П. Самоубийство – великая печаль русской

жизни//Медицинская газета, 1999 (28 мая) – с. 15.

11. Снайдер Р. Практическая психология для подростков. – М., 1995.

12. Трегубов Л., Вагин Ю. Эстетика самоубийства. – М., 1993.

13. Фоминова Г. Я не хочу умереть за большую любовь!//Московский

комсомолец? 1997 (4 февраля) – с. 6.

Страницы: 1, 2