Понятие "федерализм" происходит от лат. foederatio, что означает союз, объединение. Сразу следует указать, что это понятие в своем исходном значении может означать объединение самых разных социально-политических образований, в частности этнических или социальных групп и совсем не обязательно регионов.

Федеративные отношения в широком смысле этого понятия означают союзные отношения между любыми сегментами многосоставного общества. В узком смысле иногда полезно говорить о территориальном федерализме, подчеркивая тем самым, что это явление относится к территориальным сегментам. Хотя чаще всего на практике федеративные отношения по умолчанию понимаются как союзные отношения между территориальными сегментами. Соответственно эти территориальные сегменты имеют политико-правовое оформление, т.е. границу и территорию, и обладают статусом субъектов федерации, т.е. формальных регионов, на которые делится (или из которых складывается) федеративное государство.

1. Федерализм как социальная философия

Корни понятия "федерализм" следует искать в социальной философии, а не региональной политике. Основателем теории федерализма считается германский мыслитель Иоханнес Альтузиус (1562--1683 гг.), автор федеративной теории народного суверенитета. Эта теория опирается на идеи союзных и договорных социальных отношений как основополагающих в государстве. Государство И. Альтузиус понимал как иерархически организованную систему союзов между социальными группами. Индивиды объединяются в общины (семьи, корпорации), союзы общин создают провинции и города, а из провинций и городов строится государство. На каждом уровне складываются свои договорные отношения по горизонтали, а договорное объединение групп и структур одного уровня создает новый уровень. Концепция И. Альтузиуса хорошо соответствует системному подходу в политической регионалистике, который рассматривает государство в качестве объемной "вертикально-горизонтальной" структуры.

Социально-философский подход говорит не столько о федерализме как о форме территориально-государственного строительства, сколько о федеративных отношениях как договорных (союзных) отношениях, способствующих интеграции общества. Другими словами, субъекты федеративных отношений не обязательно имеют территориальное выражение, т.е. они могут не являться регионами. Хотя концепция И. Альтузиуса по сути все-таки рассматривает локальные и региональные сообщества.

В этом ключе теория федерализма развивалась на протяжении длительного времени и прослеживается до сих пор. Например, известна концепция свободного федерализма французского мыслителя Пьера Жозефа Прудона (он написал свой "Принцип федерации" в 1863 г.). П.Ж. Прудон вообще начинал как противник государства и потому рассматривал федерализм в качестве своеобразного компромисса между антиэтатизмом и этатизмом. Смысл федерализма он видел в объединении независимых групп с целью создания всемирной федерации.

Социально-философское направление в теории федерализма (а точнее -- федеративных отношений) развивалось и другими авторами. Среди них -- Дени де Ружмон (1906--1985 гг.), автор концепции интегрального федерализма А. Марк, известный философ Р. Арон (А. Марк и Р. Арон выпустили в 1948 г. свою книгу "Принципы федерализма").

2. Федерализм как либеральная идеология территориально-государственного строительства

Практически одновременно федерализм возникает в качестве особой идеологии и неразрывно связанной с ней политической практики территориально-государственного строительства. Его развитие совпадает с формированием либеральной идеологии, предполагающей расширение политических свобод личности, предоставление личности соответствующих гарантий. Федерализм представляет собой своеобразный "либерализм по вертикали", считая необходимым наделение политическими свободами региональных сообществ и, соответственно, регионов как политико-административных единиц.

На самом деле "либерализм по вертикали" не обязательно совпадает с социально-политическим либерализмом. Эти две формы либерализма действительно совпали в такой классической федерации, как США Здесь федерализм стал способом консолидации тринадцати штатов, освободившихся от британского колониализма. Он увязал стремление штатов (state - государство) к политической автономии с объединением штатов в "соединенное" государство -- The United States of America. Теория федерализма в значительной степени стала американской теорией, описывающей либеральную модель территориально-государственного строительства в государстве, основанном на принципах либеральной демократии.

В то же время в более общем виде федерализм предполагал интеграцию государственных образований при сохранении их собственной автономии. Уровень индивидуальных политических свобод в этих образованиях мог быть совершенно разным. Первым историческим примером территориально-политической интеграции федеративного типа является средневековая Швейцария. В 1291 г. здесь произошло знаменитое историческое событие, когда три кантона (т.е. три региональных сообщества в Альпах) приняли решение о создании Вечного союза. После этого Швейцария развивалась через расширение территории конфедерации (так она официально называлась) за счет присоединения новых кантонов.

Также задолго до развития либеральной идеологии произошло образование еще одной исторической федерации -- Нидерландов. Это государство в виде семи соединенных провинций появилось на свет в результате Утрехтской унии 1579 г., но в качестве федерации оказалось не столь долговечным, как Швейцария. Объединение нидерландских провинций стало тем самым историческим фоном, на котором И. Альтузиус создал свою федеративную теорию народного суверенитета.

Таким образом, главным аспектом федерализма как исторически сложившейся идеологии территориально-государственного строительства является интеграция политических образований в единое государственное целое при сохранении за политическими образованиями значительных свобод. В этом заключается "территориальный либерализм" федерализма. Американский пример принципиально важен тем, что соединяет эту идеологию с идеологией либеральной демократии, представляя синтез двух тенденций.

Однако использование федеративных принципов объединения территориальных сегментов возможно ив недемократических государствах, т.е. "демократия по вертикали", территориальная демократия может быть единственной развитой формой демократии для определенного государства.

3. Федерализм как современная политическая теория

В современной политологии теорию федерализма логично связать с теорией многосоставного общества. Нельзя не отметить, что федеративные отношения часто рассматриваются в современной политологии как союзно-договорные отношения между различными по происхождению социально-политическими сообществами, не обязательно регионами. Именно в таком контексте рассматривают федеративное общество У. Ливингстон и А. Лейпхарт. В таком виде современная теория федеративных отношений перекликается с теорией народного суверенитета И, Альтузиуса, которая положила начало социально-философскому направлению в федерализме.

В соответствии с этой теорией территориальная сообщественность (или, что то же самое, консоциативность) является частным случаем сообщественности. Теорию федерализма А. Лейпхарт рассматривает как ограниченный и особый вид теории сообщественности [(Лейпхарт, 1997]. Федерализм понимается как особая форма автономии сегментов (напомним, что автономия сегментов является одним из принципов поддержания баланса в многосоставном обществе).

Таким образом, федерализм в работах современных политологов оказывается одной из форм консоциативности. Федерализм, в котором субъектами федеративных отношений являются именно территориальные сегменты, в таком случае следует называть территориальным федерализмом. При этом возможен, например, этнический федерализм (когда субъектами федеративных отношений являются этнические сегменты) и иные формы.

4. Федерализм в политической регионалистике

Д. Элейзер определяет ряд терминологических проблем, связанных с пониманием федерализма:

федерализм относится одновременно и к структуре, и к функционированию государственной власти;

он обеспечивает синтез единства и разнообразия;

выступает одновременно как политическое и социальное явление;

предусматривает определенные цели и средства их достижения;

эти цели могут быть по своему характеру ограниченными и глобальными;

существует несколько моделей политической организации федералистского характера [Элейзер, 1995].

Для политической регионалистики федерализм представляет собой особый тип территориально-политической системы или, другими словами, особую модель территориально-государственного строительства. Это представление не противоречит современной политической теории. Главное допущение: в политической регионали-стике субъектами федеративных отношений являются регионы, т.е. территориальные сегменты. Хотя для политической регионалистики может быть интересен и тип федеративных отношений, связанных с этническими сегментами, хотя бы потому, что оба типа федеративных отношений могут применяться в одном государстве и потому, что этнические сегменты имеют свою региональную привязку, пусть не всегда четко выраженную.

В балансе отношений "центр -- регионы" федерализм предполагает качественно более высокий уровень региональной автономии и самоуправления по сравнению с другими государствами. Для федеративного государства характерны более развитые формы регионального участия, региональная политика носит компромиссный характер, и косвенные методы регионального управления используются центром чаще, чем прямые. Д. Элейзер определяет федерализм в узком смысле как взаимоотношения между управленческими уровнями (разумеется, речь идет об особых формах этих отношений). Федерализм в широком смысле он понимает как сочетание самоуправления и Долевого правления (power sharing)24 через конституционное соучастие во власти на основе децентрализации [Элейзер, 1995, с. 106].

Следует заметить, что федерализм не является единственной формой обеспечения регионального самоуправления. Известна и широко распространена другая форма -- местное самоуправление на уровне локальных (т.е. субрегиональных, более мелких) сообществ. Региональное и местное самоуправление обычно существуют одновременно, в рамках одной национальной территориально-политической системы, но на разных территориальных уровнях. Также не следует считать, что в унитарном государстве не обеспечивается баланс отношений "центр -- регионы" и отсутствуют любые проявления "либерализма по вертикали". Нередко для обеспечения баланса в конкретном и вполне демократическом государстве оказывается достаточно развитого местного самоуправления, если региональные сообщества и интересы выражены слабо.

Федерализм предполагает признание необходимости самоуправления на первом субнациональном уровне. Обычно это происходит в условиях региональной эмансипации или в результате необходимости объединения достаточно самостоятельных политий. В иных случаях и других странах это могут считать излишним и даже вредным для целостности государства и его интегрального развития. Тогда баланс обеспечивается другими способами (например, через местное самоуправле ние), либо региональная политическая эмансипация эффективно подавляется (в том числе силовыми методами). Такое понимание федера/шзма тесно связано с идеологией территориально-государственного строительства, которая может признавать или не признавать федерализм в качестве эффективной модели для данного государства и на данном историческом этапе. Пример США показывает, что возможно превращение федерализма в элемент национальной идеологии.

Следует подчеркнуть, что политическая регионалистика практически не рассматривает такой пример объединения государств, как конфедерация. По определению конфедерация представляет собой союз независимых государств, т.е. не является единым государством. Для конфедерации характерно верховенство законов, принимаемых территориями, в то время как полномочия центра ограничены. Если в федерации существует общенациональная власть, то конфедерация является наднациональным объединением. Для политической регионалистики интерес представляет субнациональный уровень. Исторически конфедерация считается временной формой государственного объединения, которая ведет или к интеграции в рамках федеративной модели, или к распаду.

Федерализм является одним из возможных способов существования территориально неоднородного государства. Несомненно, гетерогенная региональная структура является мощным стимулом, предпосылкой для федерализации. Однако федеративную модель территориально-государственного строительства не следует считать единственно правильной и единственно возможной для гетерогенного государства. Процесс федеративной трансформации, т.е. превращения унитарного государства в федеративное или объединения политой в федерацию разворачивается в определенных исторических условиях при наличии влиятельных политических субъектов, элит, продвигающих эту идею. В иных случаях могут быть найдены другие способы учета или подавления регионализации.

Федеративная модель -- это одна из форм организации сложносоставной территориально-политической системы. Главным стимулом федерализации является не величина территории, а степень ее гетерогенности в сочетании с благоприятствующей идеологией территориально-государственного строительства.

2. Особенности федеративной территориально-политической системы

Теория федерализма представляет собой концептуализацию "двойной государственности". Традиционные определения федеративного государства называют его союзным государством, указывают, что государство состоит из "государственных образований", а эти образования обладают определенной степенью самостоятельности.

Концепции федерализма

Большинство концепций федерализма, составляющих основу его теории, являются американскими по своему происхождению и опираются на информацию о развитии федерации в США. Это, конечно, ограничивает их применимость, поскольку США являются одной из многих федераций, сформировавшихся в своих исторических условиях на основе своей региональной структуры. С этой точки зрения США уникальны, как любая другая федерация. В то же время концепции американского федерализма интересны как эталон, который необходимо изучать в рамках компаративного исследования процессов территориально-государственного строительства. Концепции американского федерализма дают прекрасное представление о динамике баланса "центр -- регионы" и ряде связанных с этим балансом идеально-типических ситуаций.

Первая идеально-типическая ситуация может быть охарактеризована как параллелизм. На концептуальном уровне это -- концепция дуалистического федерализма, исторически -- первая концепция американского федерализма.

Дуалистический федерализм предполагает модель равновесных федеративных отношений, без смещения центра тяжести в ту или другую сторону. Эту концепцию ввел в 1930-х гг. Э. Коруин. Она делает акцент на самостоятельности как центра, так и регионов, на Договорных отношениях между ними, обычно предполагает и разделение суверенитета. Концепцию дуалистического федерализма можно охарактеризовать и как концепцию двух уровней власти, располагающих автономией и пользующихся сдержками и противовесами в отношениях друг с другом. Отношения между уровнями власти рассматриваются как игра с нулевой суммой: размер выигрыша одной стороны одновременно является размером проигрыша другой. Тема иерархии в отношениях между уровнями власти остается "за кадром": уровни власти просто работают одновременно и параллельно в рамках своей компетенции и не мешая друг другу.

В демократическом федеративном государстве, таким образом, государственная власть делится на три ветви по горизонтали и два уровня по вертикали. Не случайно федерализм часто называют формой территориальной демократии, где субъектами демократических отношений выступают регионы.

Идеально-типическую модель дуалистического федерализма ярко характеризует американское выражение"федерализм слоеного пирога" (layer-cake federalism).

Вторая идеально-типическая ситуация -- взаимодействие. Ей соответствует более поздняя концепция кооперативного федерализма.

Идеальная модель дуалистического федерализма вызывает у многих исследователей большие сомнения. Она представляется им слишком "идеальной", чтобы походить на истину. В ней почти не рассматривается проблема государственного единства. Поэтому по мере развития вертикальных отношений от нее постепенно стали отказываться. Считается, что смена модели американского федерализма произошла в начале XX в. (есть мнение, что в 1913 г. в связи с принятием шестнадцатой поправки к конституции)31. Об этом активно заговорили при Ф. Рузвельте, когдагосударство организовало экономическую помощь штатам. Объективная потребность в государственном регулировании регионального развития с целью сглаживания межрегиональных контрастов заставляет отказаться от ситуации параллелизма, которая несет потенциальную угрозу государственному единству.

Первым, кто употребил термин "кооперативный федерализм", была Дж. Кларк в 1938 г. В 1952 г. Дж. Маклейн применил новую метафору, вместо "федерализма слоеного пирога" он предложил говорить о "федерализме мраморного пирога" (marble-cake federalism). Акцент при кооперативном федерализме делается на взаимодействии, сотрудничестве уровней власти, на перераспределении ресурсов между ними, организации системы государственной поддержки регионов.

Принципиальное отличие кооперативного и дуалистического федерализма не следует видеть в одном только усилении централизации. Действительно, в отношениях между уровнями власти появляется иерархия, общенациональный уровень выглядит более сильным хотя бы потому, что он оказывает помощь отсталым территориям, которые тем самым попадают в зависимость. Однако эта иерархия логична, поскольку речь идет о государстве как о единой территориально-политической системе. Просто идеологи дуалистического федерализма предпочитали не акцентировать иерархичность отношений в федеративном государстве.

Главное отличие состоит в другом -- в усилении взаимодействия между центром и регионами. В дуалистическом федерализме момент взаимодействия ослаблен, и уровни власти работают как бы независимо друг от друга в рамках своей компетенции. Кооперативный федерализм предполагает интенсивное взаимодействие между уровнями власти, т.е. относится не к централизации, а к организации государства как территориально-политической системы. Он позволяет сглаживать межрегиональные различия.

Далее по мере развития американского федерализма возникли и другие концепции. Целый ряд близких друг к другу идеально-типических ситуаций связан с бюрократизацией и неизбежной деидеологизацией федерализма (движение от идеологии к управленческой модели) и может рассматриваться как дальнейшая трансформация кооперативного федерализма.

Концепция межправительственных отношений, развивающаяся в процессе углубления взаимодействия между уровнями власти. Она предполагает развитие ведомственных и специализированных форм отношений между властными структурами существующих управленческих уровней, между конкретными подразделениями в этих структурах. Такая трансформация федеративных отношений воспринимается некоторыми авторами как бюрократическая рутина, придающая отношениям между центром и регионами административно-технократический характер.

" Частокольный" федерализм, (picket fence federalism). В продолжение указанной выше тенденции развиваются вертикальные связи между отдельными федеральными и региональными ведомствами по поводу определенных федеральных программ. Результатом считается деконсолидация региональных сообществ и их вла стных структур. Штаты, по мнению некоторых авторов, теряют вид целостных сообществ. Вместо этого развиваются "вертикальные функциональные автократии". Таким образом, развитие преимущественно вертикальной кооперации между уровнями власти и отдельными ведомствами по их отдельным вопросам приводит к ослаблению горизонтальной интеграции внутри субъектов федерации.

3. Технократический федерализм, возникший в 1970--1980-х гг. одновременно с американским неоконсерватизмом. Технократический федерализм представляет собой дальнейшую трансформацию кооперативного федерализма. Для него характерна сугубо инструментальная роль субнационального уровня. В центре внимания оказывается профессионально-бюрократический комплекс, в который входят федеральные и региональные органы власти.

Создание устойчивого и безусловно единого американского государства позволяет центру вновь усиливать начала децентрализации и способствовать регионализации (или, по крайней мере, выдвигать такие лозунги на выборах). Однако речь не идет о возврате к ситуации параллелизма, которая была возможна лишь на первом этапе государственного строительства, когда требовалось интегрировать обособленные территории со своими идентичностями в соединенное государство. На новом витке развития федерализма и его концептуального осмысления возникает идеально-типическая ситуация, которую можно назвать конкуренцией.

Идеи конкурентного или нового федерализма ассоциируются с именем американского президента Р. Рейгана и 1980-ми гг. Впрочем, лозунг нового федерализма был выдвинут немного раньше -- президентом Р. Никсоном. Смысл этой концепции состоит в разгрузке федерального центра после многих лет дирижистской политики в духе кооперативного федерализма и последовавших за ним технократических и бюрократических форм и оживлении самостоятельности штатов. Центр как бы сознательно создает ситуацию конкуренции между управленческими уровнями, в то же время понимая, что его политика не несет никакой угрозы территориальной целостности, поскольку проводится в рамках уже хорошо интегрированного государства с мощной обшей идентичностью. Другими словами, это сценарий "здоровой конкуренции", "честной борьбы", результат которой предполагается только положительным для развития государства и его регионов.

Подводя итоги анализа американских концепций федерализма, заметим, что во всех идеально-типических ситуациях складывался определенный баланс сил между центром и регионами. Интересно, что казалось бы наиболее соответствующий идеалам теории федерализма дуалистический федерализм рассматривался Э. Ко-руином как потенциально неравновесная структура, обладающая элементами нестабильности и скрытой напряженности. Действительно, в дуалистическом федерализме налицо элементы конфедерализма. Первоначально отношения между центром м регионами в США можно было характеризовать с точки зрения концепции баланса угроз (доказательством тому является гражданская война между северными и

Классификации федераций

Существует несколько классификаций федеративных государств (см. также: [Кинг, 2000]).

Во-первых, федерации делятся на конституционные и договорные. Практически Идентичным является деление федераций на центробежные и центростремительные. В обоих случаях речь идет о генезисе федерации как основном признаке.

Договорные, или центростремительные, федерации создаются преимущественно снизу, на основе договорных отношений между политиями. Отличительным признаком является учредительный договор между региональными сообществами.

Конституционные, или центробежные, федерации создаются сверху, в результате конституционной реорганизации территории и изменения модели территориально-государственного строительства.

По определению В. Рыкина, "центростремительный" федерализм предполагает координацию действий структурированных по территориальному признаку политических сил на основе принципов единства. "Центробежный" федерализм определяется тем, что политические силы отделяются от единой политической структуры или хотят добиться большей самостоятельности, не отказываясь при этом полностью от политического единства" [Рыкин, 1999, с. 58].

Как показывает политико-исторический анализ, договорные формы федерализма были хорошо выражены в Швейцарии и США, которые часто называют классическими федерациями. Примером договорной федерации следует считать и ОАЭ. На этапе становления федерации договорные отношения активно использовались в Аргентине.

Исторически договорные формы федерализма развивались и в Германии. Однако современная федерация была создана в процессе конституционной реорганизации.

Конституционные федерации могут не считаться классическими с точки зрения глубины их истории, но в то же время становятся наиболее распространенным типом. Их появление соответствует современным тенденциям децентрализации в унитарных государствах.

Четко отделить два типа федераций на самом деле невозможно, и можно говорить о переходных типах конституционно-договорных федераций. Например, федерации могут формироваться на договорных началах, а потом их могут воссоздать или преобразовать с помощью конституционной реорганизации и, возможно, с новыми межрегиональными границами (Германия, Австрия). В конституционных федерациях могут использоваться договорные формы, но договорные отношения между центром и регионами (или между отдельными регионами) не обязательно носят характер учредительного договора, создающего федерацию. Даже США не являются чистым примером договорной федерации, поскольку договорной принцип в полной мере относится только к 13 первоначальным штатам41.

Во-вторых, федерации делятся на этнические, территориальные и смешанные. Отличительным признаком является использование структуры этнических ареалов при формировании субъектов федерации.

В этнических федерациях субъектами обычно становятся крупные этнолингвистические ареалы.

В территориальных федерациях регионы или вообще не отличаются по этническим параметрам (если государство является мононациональным), или же этнические границы сознательно не используются.

Смешанный тип относится к тем федерациям, где есть субъекты федерации, выделенные как на этнической, так и на территориальной основе.

Классическими примерами этнических федераций являются Индия, Пакистан, Эфиопия, Нигерия, Бельгия, Босния и Герцеговина, Сербия и Черногория42. Однако ни в одном из случаев нет буквального совпадения этнических и региональных границ. Мелкие этнические ареалы обычно не выделяются в качестве регионов первого порядка. Проведение этнических границ, как уже неоднократно подчеркивалось, затруднено по объективным причинам. Наконец, возможны ситуации объединения этнических общин в одном субъекте федерации. Поэтому этническая конгруэнтность практически всех федераций является условной.

Территориальных федераций в мире гораздо больше. Практически все постколониальные федерации делятся на субъекты, восходящие к колониальным провинциям, а не этническим ареалам. К федерациям этого типа относятся США, Аргентина, Мексика, Венесуэла, Бразилия, Австралия. Также к их числу можно отнести Германию и Австрию, Малайзию и ОАЭ, Микронезию, Коморские острова, Сент-Китгс и Невис.

В то же время говорить о чисто территориальной федерации можно только в мононациональных государствах, таких, как Германия или Австрия. Серьезные элементы этнокультурных различий между регионами есть в США (афроамерикан ское, латинское и пр. население). В Мексике есть штаты с преобладанием индейцев. Этнические различия между регионами прослеживаются в Малайзии (китайцы, народы Калимантана и др.).

В этой связи целесообразно разделить территориальные федерации на моноэтнические, где этнический принцип невозможен в принципе, и полиэтнические, где он возможен, но практически не используется.

Смешанный тип федерации связан с теми федерациями, где различные этнические группы могут иметь от одного до множества субъектов федерации. Яркий пример -- Канада, где есть франкоязычный Квебек43, эскимосский Нунавут и большая группа англоязычных провинций. Аналогично в Швейцарии есть большинство из германоязычных кантонов, большая группа франкоязычных кантонов, один итало-язычный кантон и ряд смешанных франко-германских кантонов. К разряду смешанных федераций могут быть причислены Ирак и Судан -- федерации, находящиеся в процессе становления.

Существует точка зрения, в соответствии с которой территориальные федерации представляются более устойчивыми образования по сравнению с этническими. Действительно, в мире, где принципы национально-государственного строительства определили политическую карту, создание субъекта федерации, являющегося одновременно этническим ареалом, таит в себе риск сепаратизма. Этнонациональный принцип государственного строительства создает территориальный формат для возможного распада страны. Известны примеры социалистических федераций, построенных с активным использованием национального принципа и впоследствии распавшихся, когда наднациональная социалистическая идея утратила поддержку населения. Однако в то же время недоучет этнонационального принципа в условиях полиэтнического государства может вызвать острую политическую борьбу вплоть до межнациональных войн и терроризма. Важно еще раз подчеркнуть, что политические границы не могут быть бессмысленными, они должны совпадать с геоструктурами региональной идентичности, а этнические ареалы являются наиболее развитыми и консолидированными структурами. Другое дело, что государство должно, исходя из общенациональных интересов, обеспечивать центростремительные тенденции, подавляя и "замораживая" сепаратизм.

Поэтому в полиэтнических государствах речь идет о таком формировании политической карты, которое снижало бы риски сепаратизма, позволяя при этом учитывать потребности этнических ареалов. Редко где используется принцип "один этнос -- один субъект федерации". Редки и ситуации, когда в рамках региона одна этническая группа составляет абсолютное большинство и при этом целиком сосредоточена в этом субъекте федерации. Как результат, минимизируется число ситуаций, когда этнический ареал можно легко и безболезненно "вырезать" из территории страны и превратить в независимое государство.

Добавим, что риски сепаратизма существуют и в территориальных федерациях. Например, обособленность островных групп подпитывает сепаратизм иной раз не меньше, чем этнические противоречия. Именно Коморские острова отличаются развитым островным сепаратизмом, и два острова из трех (за исключением "столичного" острова) неоднократно провозглашали свой суверенитет и независимость. В Федерации Сент-Киттс и Невис последний остров не оставляет попыток выхода из состава федерации.

В-третьих, федерации можно классифицировать по степени дробности их политико-административной структуры.

Двухсубъектные федерации являются наименее устойчивыми, поскольку каждый из субъектов по своему формату оказывается близок к формату независимого государства. Нередко сепаратизм усиливается в меньшем по размерам субъекте, который считает, что в случае обретения независимости сможет активнее развиваться. В настоящее время такими федерациями являются Сент-Киттс и Невис, Танзания, Босния и Герцеговина, Сербия и Черногория. Пакистан и Чехословакия не смогли долго существовать в таком формате, и распались, а Камерун и Эфиопия перешли в свое время от двухсубъектности к унитаризму. Двухсубъектная Сербия и Черногория также весьма неустойчива.

Небольшое число субъектов федерации также не характерно для современных федераций. Среди примеров -- Бельгия и Коморские острова (по три субъекта), Пакистан и Микронезия (по четыре).

Большинство федераций относится к числу полисубъектных. Здесь риски распада ниже, поскольку субъекты федерации обычно невелики и прочнее связаны друг с другом. Менее 10 субъектов федерации насчитывается в Австралии, Австрии, ОАЭ и Эфиопии, в Канаде их 11 (плюс две территории), в Малайзии -- 13, в Германии -- 16. Латиноамериканские федерации являются достаточно дробными: 22 штата в Венесуэле, 23 провинции в Аргентине, 26 штатов в Бразилии и 31 штат в Мексике. В составе Швейцарии -- 23 кантона, в Судане -- 26 штатов, в Индии -- 28, в Нигерии -- 36. Наибольшее число субъектов федерации (кроме России) насчитывается в США -- 50 штатов.