Рефераты
 

Взаимоотношения народов России

Взаимоотношения народов России

КУРСОВАЯ РАБОТА

по теме:

«Взаимоотношения народов России»

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Взаимоотношения народов Сибири и России

2. Россия и народы Кавказа

3. Взаимоотношения Украины и России

4. Проблемы веротерпимости в российской империи

Заключение

Литература

Введение

История национальной политики Российской империи нового времени привлекала внимание российских и зарубежных специалистов уже в начале XX в. Анализ работ по этой проблеме заставляет задуматься над вопросом о взаимном влиянии позиций историков при описании национальной политики России в отечественной и зарубежной историографии.

В России изучение истории национальной политики конца XIX - начала XX в. началось в годы первой русской революции. В 1905-1917 гг. в исторической литературе доминировали отрицательные оценки национально-политического курса российского самодержавия, который определялся термином «русификация». Понятие «русификация» использовалось преимущественно для негативных оценок российской национальной политики. Советскими историками в 20-е годы, несмотря на иную методологическую и идеологическую основу были восприняты и развиты основные концептуальные положения либеральной дореволюционной историографии о насильственном включении окраин в состав Российской империи и их колониальной эксплуатации. В целом с середины 1920-х годов вплоть до конца 1980-х годов концепция российской национальной политики в зависимости от политической конъюнктуры претерпевала изменения от концепции «абсолютного зла» до тезиса о «наименьшем зле» и полностью добровольном присоединении национальных окраин к Российской империи.

За рубежом национальная политика Российской империи изучалась весьма фрагментарно до середины 50-х годов. Результаты исследований середины 1950-х - конца 1970-х годов по истории российской национальной политики конца XIX - начала XX в., оказались весьма схожими с оценками российской дореволюционной и советской историографии. Выводы о причинах этого явления можно сделать на основе анализа привлекавшихся зарубежными авторами литературы и источников. Рассматривая национальную политику России конца XIX - начала XX вв., они в основном опирались на опубликованные источники личного происхождения и периодическую печать, которые весьма политизированы и содержат, независимо от политической ориентации авторов, преимущественно отрицательные оценки действий царского правительства. Вплоть до конца 70-х начала 80-х годов в зарубежной историографии господствовало мнение об активном развитии русификаторского курса в национальной политике самодержавия, особенно с конца XIX в.

Особенности национальной политики России крайне сложно поддаются однозначной оценке. В итоге, в последние годы значительная часть исследователей приходит к выводу о том, что в российской этнополитике доминировал не русификаторский курс, а вполне закономерное стремление к укреплению административно-территориальной целостности государства. Формируется новый взгляд на имперское прошлое России. «Русификация» превращается в политику ассимиляции, направленную на обретение государственной властью независимости от этнополитических элит путем отказа от признания их автономности и самоценности, обеспечение условий для развития государственного целого.

Тема национального вопроса в Российской Империи является достаточно обширной. В моей работе рассмотрен национальный вопрос на примере народов Сибири, Кавказа, а также Украины. Проанализирована также проблема веротерпимости в Российской Империи.

1. Взаимоотношения народов Сибири и России

Сложный и интересный вопрос о взаимоотношении сибирских коренных народов с государственной администрацией России изучен довольно подробно, но лишь немногие авторы пытались дать периодизацию этого процесса. Наиболее удачной представляется нам схема М.М. Федорова, предложившего в качестве основного критерия изменение правового статуса народов Восточной Сибири. По мнению ученого Федоров М.М. Правовое положение народов Восточной Сибири (XVII -- начало XIX века). Якутск, 1978. С. 11., их статус изменялся в три этапа:

1. XVII - начало XVIII в., когда были полностью сохранены старые формы общественного устройства. Правительство как собственник земли довольствовалось сбором пушных выплат.

2. 1720-1820 гг. Это период принятия первых актов, направленных на обеспечение взаимодействия коренных сибиряков с русскими администраторами, купцами и т. д. Происходило формирование своеобразного синтеза путей и способов управления.

3. 1820-1917 гг., когда целью правительства стало приведение образа жизни коренных народов края в соответствие с общероссийскими канонами. Данную схему можно было бы принять и для Западной Сибири, но лишь с оговоркой, что в результате завоевания Сибирского ханства основное население его - сибирские татары утратили старые формы управления и были вынуждены в большей степени приспосабливаться к административным требованиям русских воевод.

Контакты русского населения с местным в целом проходили довольно мирно, исключая разве что самый начальный период объясачивания - приведения в российское подданство и очень редкие выступления против засилья уездного мздоимствующего чиновничества. Совместную жизнь русских и сибиряков-аборигенов облегчали гибкость и многоукладность российской экономики, крестьянский характер колонизации, охранительная политика правительства по отношению к плательщикам ясака Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI начале XIX в. М., 1972. С. 167..

После присяги сибирских аборигенов на подданство России и их согласия на выплату ясака правительство крайне неохотно санкционировало какие-либо насильственные меры. Императорскими указами создавался определенный правовой режим для таежного охотника - поставщика драгоценных мехов в государственную казну. Пытки, а тем более смертную казнь по отношению к ясачному населению дозволялось применять только по специальному высочайшему разрешению. Безусловно запрещался «правеж» (битье палками) недоимщиков - в отличие от русских подданных. Озабоченное сохранением количества налогоплательщиков, правительство наложило запрет и на вывоз ясачных невольников из Сибири, даже в том случае, если туземец из-за разорения и безысходности сам шел в кабалу (тогда наказанию подвергались как добровольный невольник, так и его хозяин). Во избежание разорения ясачных в местах их проживания не должны были распространяться азартные игры, вино, табак, до выплаты пушной подати запрещалась частная торговля. Русский суд строго оберегал «вотчинные» угодья охотничьих племен, которыми те пользовались еще до похода Ермака. В некоторые районы Сибири вообще был закрыт доступ русским промышленникам. Ясачные освобождались от наиболее обременительных торговых пошлин. Там, где они могли подвергаться набегам враждебных народов (казахов, калмыков), воеводам вменялось в обязанность защищать их всеми силами.

В своих отношениях с ясачным населением царские власти опирались на местную патриархальную знать. Родовые и племенные предводители были объявлены «князцами», «лучшими людьми» и наделены различными привилегиями и в качестве приманки, и для иллюстрации высокого ранга. Для упрощения ясачных расчетов воеводы и приказчики предпочитали иметь дело только с верхушкой аборигенов. Нередко целые этнические группы коренных сибиряков в официальных документах назывались по именам «князцов». Аборигенная знать была освобождена от ясака, а участие в его сборе резко усилило экономическую мощь и общественную роль родовых старейшин. Судебные прерогативы (решение споров с исками до двух рублей), формальное невмешательство государственных органов во внутреннюю жизнь волостей и опора воеводской администрации на местную знать позволили превратить последние в прочное звено управления народами Сибири.

Коренное население Сибири подразделялось на три разряда: оседлые, кочевые и бродячие. К категории оседлых были отнесены торговцы и земледельцы, «живущие в городах и селениях», а также постоянно работающие по найму в хозяйствах русских и проживающие смешанно с ними. В основном это были сибирские татары и бухарцы, а также некоторые тюркские этнические группы Бийского и Кузнецкого краев.

Кочевыми признавались «инородцы», «занимающие определенные места, с течением года переменяемые». По классификации М.М. Сперанского, к таковым относились «кочующие земледельцы» (большинство забайкальских бурят), «южные скотоводы и промышленники» (большинство прибайкальских бурят и эвенков, приалтайских тюрков) и «северные скотоводы и промышленники» (ханты, манси, якуты).

Бродячими считались «охотники-ловцы, переходящие с одного места на другое по рекам и урочищам» (коряки, юкагиры, эвены и прочие народы Севера).

Оседлые аборигены были уравнены в статусе, правах и обязанностях с русским государственным крестьянством. При желании они могли организовывать собственное самоуправление, суды и ратуши, а сельская и волостная администрация устраивалась по общероссийским нормам. Земля, которой пользовалось местное оседлое население, закреплялась за ними, а при недостатке ее царские власти должны были произвести нарезку дополнительных участков в размере среднедушевого надела. Подати с оседлых теперь взимались такие же, как с государственных крестьян.

Сибирские кочевники составили особое сословие, сходное с крестьянским, но имевшее некоторые льготы и отличия в управлении («управляются по степным законам и обычаям, каждому племени свойственным»1). Русские семьи могли селиться на племенных территориях только по договоренности с «инородческими» предводителями; кочевники освобождались от рекрутской повинности, получали право обучать детей в казенных учебных заведениях; губернское начальство должно было предоставлять кочевникам хлеб, порох и свинец.

Бродячие инородцы пользовались теми же правами, что и кочевые. Единственное крупное различие обнаруживалось в правилах пользования угодьями: за бродячими племенами для промысла закреплялись не фиксированные площади, а целые большие районы тайги и тундры. Губернские и уездные границы могли ими не соблюдаться. Инородцы обладали правом свободного пересечения государственной границы, в то время как дворянину вплоть до 1881 г. требовался паспорт, подписанный лично императором. Происхождение этой привилегии объясняется просто. Дело в том, что маршруты, по которым кочевали сибирские народы, сложились за много веков до того, как Сибирь вошла в состав Российской империи. Поэтому государству пришлось мириться с тем, что целые племена периодически уходят вместе со своими стадами в Китай, а спустя некоторое время возвращаются назад. Кочевники считались российскими подданными лишь тогда, когда они находились на российской территории. Выдавать им паспорта и ставить отметку о въезде и выезде было бессмысленно, да и технически неосуществимо.

Российские суды лишь в редких случаях рассматривали дела, имеющие отношение к инородцам. Как правило, эти дела решал местный суд, который вершил правосудие в соответствии с племенными традициями. Причем решения выносили не профессиональные судьи, а главы родов, которые, кстати сказать, и собирали ясак. К российским законам эти традиции не имели никакого отношения.

Инородцы пользовались и небывалой по тем временам религиозной свободой. Каждый православный должен был регулярно (по крайней мере раз в год) говеть и причащаться. Священники могли доносить о тех, кто по нескольку лет не бывал у исповеди. Такая провинность свидетельствовала не только о религиозной, но и о гражданской неблагонадежности. Человека сразу начинали подозревать в том, что он сектант или раскольник. А в дореволюционной России такие ни в коем случае не могли находиться на государственной службе. Религиозную же жизнь инородцев, среди которых христиан практически не было, никто не контролировал. Специальным пунктом Устава провозглашалась свобода вероисповедания для сибирских инородцев, а земским властям предписывалось «не допущать стеснения инородцев под предлогом обращения в христианскую веру».

2. Россия и народы Кавказа

Разновременность присоединения территорий Кавказа к России, а также формы, в которых оно осуществлялось, предопределили и многообразие моделей управления на Кавказе. Однако столь же важным фактором в процессе формирования местной административно-политической системы следует считать особенности самого края - его полиэтничность и многоукладность.

Внешнеполитическая ситуация, включавшая постоянные войны России с Ираном и Турцией, политика царизма на присоединенных территориях требовали создания иных, нежели в центральных губерниях, методов управления, а следовательно, и их организации.

В Закавказье в процессе его присоединения к России сложилось несколько форм управления: комендантская (военно-народная), губернская, областная, совмещавшиеся с более мелкими и локальными административно-территориальными - округами, магалами и пр.

Процесс утверждения России на Северном Кавказе продолжался более столетия. Его кульминацией стало учреждение Кавказского наместничества, которое представляло собой одну из специфических форм государственно-административного устройства на окраинах империи. Наместничество поглотило весь географический Кавказ - пространство между Черным и Каспийским морями, разделенное Большим Кавказским хребтом на Северный и Южный Кавказ (или Кавказ и Закавказье). Вследствие исторически сложившихся особенностей (политических, социальных, экономических, правовых, культурных и т.д.) в ходе развития Закавказья и Северного Кавказа последний с самого начала являлся самостоятельным объектом государственно-административной политики российского правительства, со своим арсеналом методов и средств управления, которые отличались от применявшихся в Закавказье. Поэтому рамки данной главы ограничиваются горными и предгорными местностями, расположенными к северу от Большого Кавказского хребта. Здесь издавна проживали многочисленные народы со своей этнической самобытностью, а отсюда - и с целым спектром экзистенциальных различий. Однако при всей языковой, религиозной и прочей неоднородности и пестроте Северный Кавказ представлял собой самостоятельный историко-географический регион с компактно живущим здесь населением. Уникальность в этом плане всего края доставила немало «хлопот» российскому правительству.

Присоединение северокавказских народов произошло не одномоментно. Конечной датой этого растянувшегося на столетия процесса стал 1864 год - год завершения Кавказской войны и полного замирения края. Этап наивысшей активности России на Кавказе пришелся на рубеж XVIII и XIX вв., когда к империи присоединилась подавляющая часть его территории. Одновременно шел активный поиск действенных форм управления новоприобретенной окраиной.

Еще в 1587 г. в вассальные отношения с Россией вступила Кабарда, состоявшая из нескольких княжеских уделов Большой и Малой Кабарды со сложившейся феодальной структурой.

В 1781 г. в состав России вошла значительная часть территории Чечни. Принципы взаимоотношений с местным населением были оформлены специальной грамотой, согласно которой большинство «вайнахских обществ» присягали императрице Екатерине II. Территорию Чечни населяли союзы сельских обществ - мичиковцев, ичкеринцев, ауховцев, качкалыковцев. Административный контроль над чеченскими обществами осуществляли кизлярский комендант и командиры кордонов Кавказской линии. В 1807 г. надзор над чеченцами был препоручен калмыцкому приставу (калмыки населяли районы степного Предкавказья), где уже существовали свои органы административного управления.

Постоянные набеги горцев на Кавказскую губернию привели к посылке карательных отрядов, которые регулярно наводили порядок в Чечне. Сельские старшины чеченцев выступали в роли связующего звена между властями и местным населением. Кавказская администрация стремилась всячески привлечь старшин на свою сторону, используя для этого любые средства.

В 1744 г. в состав России вошла Осетия. Важным этапом в процессе административного подчинения осетин стало строительство крепости Владикавказ, с окончанием которого функции надзора были переданы коменданту новой крепости Потто В.А. Два века Терского казачества (1577-1811). Т. II. С. 144. .

Дагестан даже на общем фоне Кавказа поражал своей этнической пестротой. Многочисленные этносы края объединяла конфессиональная принадлежность - все они исповедовали ислам. Мусульманская религия пустила, на наш взгляд, наиболее глубокие и прочные корни именно в этом регионе, ставшем средоточием культовых сооружений и очагом исламского влияния.

К началу XIX в. Дагестан состоял из десяти с лишним крупных владений и нескольких десятков союзов сельских общин. Каждое из его феодальных образований имело свою отдельную предысторию взаимоотношений с Россией. В северо-восточной части Дагестана находились владения Эндереевское, Аксаевское, Костековское. К югу от реки Сулак располагалось шамхальство Тарковское с пятью уделами. Западнее шамхальства находилось Мехтулинское ханство. По соседству с ним - Дербентское ханство, Табасаран (состоявший из майсумства и владения кадия). В Южном Дагестане существовали Кюра-Казикумухское и Аварское ханства, Акуша-Дарго и союзы сельских общин: аварских, даргинских и лезгинских.

Ханы, уцмии, шамхалы, майсумы являлись сюзеренами подвластной им территории и осуществляли свою власть, опираясь на дружины нукеров. Владетели обладали всеми правами судопроизводства и самолично разбирали возникавшие конфликтные ситуации.

Сложная и запутанная структура общественного устройства в Дагестане препятствовала выработке каких-либо общих установлении административного характера и побуждала российское правительство действовать посредством отрывочных частных мер. Первое прямое вмешательство во внутреннюю жизнь дагестанских обществ произошло в 1812 г., когда было учреждено Управление Дербентской и Кубинской провинциями, а сельские союзы Самурской долины поставлены под контроль коменданта, назначаемого военными властями в г. Куба История народов Северного Кавказа Конец XVIII в. - 1917 г. М., 1988. С. 114.. В 1821 г. шамхальство Тарковское признало верховную власть России, и в Тарках (центре шамхальства) появилась российская крепость с администрацией. Табасаранские правители (они приняли российское подданство в 1791 г.) в 1823 г. подчинились дербентскому коменданту. Мехтулинское ханство присоединилось к империи в 1821 г. и отныне управлялось с участием русского штабного офицера. Кюра-Казикумухское ханство вошло в состав России в 1812 г. и в прежнем виде просуществовало до 60-х гг. Аварский хан принял российское подданство в 1801 г. Однако его ханство постоянно раздирали распри, и в конце концов оно оказалось под властью Шамиля.

Начавшаяся Кавказская война привела к блокированию многих районов Дагестана, что отодвинуло процесс утверждения российской административной системы на несколько десятилетий.

Ретроспективный взгляд на историю становления системы управления на Северном Кавказе приводит к следующим выводам. Процесс утверждения российской административной власти в регионе можно условно разделить на два крупных этапа. Первый - с конца XVIII в. до середины XIX в. - отмечен значительной ограниченностью действий правительства в отношении коренных народов. Эти действия не выходили за рамки внешнего контроля и поощрения торгово-хозяйственных связей с переселенцами из внутренних губерний. Контроль осуществлялся военными властями, активно внедрявшимися в географическое пространство Кавказа (строительство крепостей, укрепленных линий, создание новых гарнизонов и мест дислоцирования российской армии). В начале 20-х гг., когда вспыхнула Кавказская война, роль военного ведомства как гаранта политической стабильности возросла и продолжала усиливаться. Учреждение наместничества нисколько не ущемила исключительного права военных властей осуществлять административные функции в отношении горских народов. Институт наместничества лишь способствовал упорядочению сложившихся форм управления местными народами и координации действий военного ведомства в различных районах края.

Поскольку правительство не вмешивалось во внутренний распорядок жизни кавказских народов, они продолжали жить согласно своим традиционным нормам права. Однако административный контроль за жизнью местных обществ постепенно становился все более организованным и всеохватным.

С окончанием Кавказской войны и покорением горцев в 1864 г. наступил качественно новый этап в истории становления российской власти на Кавказе, характеризовавшийся значительной активизацией правительственной деятельности и выходом за рамки привычных взаимоотношений. В этот период центральная власть начала последовательно строить целостную административную структуру, приспосабливая ее к существующим формам управления кавказскими народами и пытаясь максимально сближать ее с внутрироссийской. Ключевым принципом правительственной политики на Кавказе стал централизм, означавший, в отличие от регионализма, унификацию и стандартизацию форм управления и государственно-административной структуры. Внутренняя жизнь коренных народов края подвергалась все большей регламентации и идеологическому воздействию, внушению чувства причастности к империи, созданию психологического стереотипа представления о Кавказе как естественном продолжении территории России.

На втором этапе своей деятельности на Кавказе правительство допустило немало промахов, стремясь форсировать объективный процесс вовлечения края в орбиту империи. Так, упразднение наместничества в 1881 г. и переподчинение Кавказа власти центральных учреждений привело к дестабилизации внутриполитической обстановки, расшатыванию сложившейся структуры управления и нарастанию регрессивных тенденций практически во всех областях жизни края. Наступивший экономический спад и общественная нестабильность порождали взрывоопасную ситуацию. В этих условиях правительство пошло на восстановление института наместничества на Кавказе, вновь наделив наместника неограниченными полномочиями - для скорейшего разрешения накопившихся проблем. Однако власти Петербурга направляли свои усилия в основном на ужесточение режима. Излишне жесткая политика грозила взорвать изнутри один из наиболее конфликтных регионов Российской империи. Практические действия наместника И.И. Воронцова-Дашкова отчасти сбалансировали сложную ситуацию. Однако дальнейшие бурные революционные события и вступление страны в первую мировую войну оборвали этот процесс на Северном Кавказе.

3. Взаимоотношения Украины и России

Условия, на которых Украина была принята в состав Российского государства, излагались в «Статьях Богдана Хмельницкого», подписанных в Москве в марте 1654 г. В них перечислялись права и привилегии, пожалованные Войску Запорожскому, казацкой старшине, украинской шляхте и многим крупным городам. «Статьи» давали несравненно более широкие права, чем те, которыми они пользовались, пребывая под властью Польши. На Украине сохранялись военно-административные органы управления во главе с выборным гетманом, продолжало действовать и местное право. Вместе с тем «Статьи» несколько ограничивали политические и экономические права гетманского управления под контролем царского правительства. Российским воеводам предоставлялось право осуществлять контроль над казацкими военачальникамиИстория СССР с древнейших времен до наших дней. М.: Наука, 1967. Т. 3. С. 79-81. .

Сохранившийся после воссоединения Украины с Россией институт гетманства в значительной мере определял взаимоотношения обеих сторон, внося подчас свои изменения в основу управления этим краем. Россия старалась «ущемить» автономные полномочия Гетманщины, что встречало противодействие в старшинских кругах, ориентировавшихся на союз с Польшей. Борьба с украинским сепаратизмом и насаждение российских административных, гражданских и военных порядков составляли стержень политики царского правительства на Украине, начиная уже с Переяславских статей 1659 г.

Новая страница истории гетманства на Украине связана с именем генерального есаула Ивана Мазепы. Гетманство Мазепы продолжалось 22 года и завершилось союзом в 1708 г. со шведским королем Карлом XII. Мазепа надеялся после победы шведов добиться самостоятельности Украины, обещал поднять восстание против московского правительства и присоединиться с казачьим войском к шведам. Измена гетмана была открыта Петром I лишь в период боевых действий. Однако украинский народ не поддерживал Мазепу, и московскому царю удалось быстро справиться с оказавшей неповиновение старшиной.

Воспользовавшись благоприятной ситуацией, московскому правительству удалось окончательно превратить Украину в свою провинцию.

Следующий период политико-административных преобразований, имевших прямое отношение к управлению Украиной, к ее автономии, связан теснейшим образом с государственным строительством Петра I. С 1717 г. в России началось создание коллегий. Малороссийская коллегия, созданная формально для защиты украинского населения от произвола гетманской власти, фактически облегчала российскому абсолютизму проведение политики централизации государственного управления и ликвидации автономии Украины.

Постоянное существование гетманского правления, оставляющее некоторые возможности для автономии Украины, не устраивало царское правительство. Особенно это задевало Екатерину II, доведшую политику централизации до совершенства. Ее стремление ликвидировать всяческое самоуправление относилось не только к Украине, в равной мере оно касалось и прочих приобретенных Россией в течение XVII-XVIII вв. территорий, в том числе Лифляндии и Эстляндии. 10 ноября 1764 г., после предварительного предложения гетману К. Разумовскому подать в отставку, царское правительство подготовило специальное постановление - манифест «Малороссийскому народу», извещавший об отстранении Разумовского от гетманства и учреждавший правление Малороссийской коллегии в виде временной меры: «пока время и опыт даст нам о его (малороссийского народа) благе лучший учинить промысел» Грушевский М. С. Очерк истории украинского народа. С 249-250..

В первой половине XIX в. царское правительство предпринимало дальнейшие шаги в области политико-административного управления Украиной с целью подчинения его общероссийским нормам. Это было связано как с расширением территории империи, так и с подавлением польского восстания 1830 г.

Какие же общие выводы можно сделать, характеризуя царскую империю и русско-украинское взаимодействие? Царская держава не была просто тюрьмой народов, как считал Ленин и национальные историки. Ключевое понятие «русификация» неадекватно описывает разнообразную национальную политику. Русская империя не была классическим колониальным государством, как часто утверждают. Украинцы - вовсе не народ, соединенный вечной дружбой с русскими, но и не дискриминированный во всех отношениях, угнетаемый колониальный народ. Но и русские тоже не были типичным имперским «народом-господином».

Так же дифференцировано, по моему убеждению, нужно применять к царской империи понятие «колониализм». Большинство азиатских областей империи были бесспорно колониями, либо экономическими, как Туркестан, либо поселенческими, как Сибирь. Проживавшие там этносы находились на нижних ступенях сословной и культурной иерархий, на большой территориальной, социальной, культурной и расовой дистанции от русского имперского центра. С другой стороны, находившиеся под владычеством центра и, по меньшей мере, частично управляемые извне северо-западные окраины империи - Финляндия, прибалтийские провинции и Польша - в экономическом и культурном плане были значительно более развиты, чем русский центр, и потому не могут быть названы колониями.

Украина также не была классической колонией Российской империи. Отсутствовала как пространственная, культурная и расовая дистанция, так и правовая дискриминация украинцев по сравнению с русскими. Украинские историки тем временем вновь ставят вопрос, была ли Украина колонией европейского типа или внутренней колонией царской державы. Употребленное еще Лениным определение «внутренняя колония» было подхвачено украинскими экономистами 20-х гг. М. Волобуевым, М. Слабченко и М. Яворским, а позднее ученым-социологом Михаэлем Хехтером. Аргументы их носят преимущественно экономический характер, они подчеркивают экономическую зависимость, эксплуатацию и превращение периферийных этносов в инструмент политически доминирующего центра.

Понятие внутренней колонии не представляется адекватным для характеристики русско-украинских отношений в Российской империи. Несмотря на то, что в отношениях русского центра и украинской периферии очевидны элементы экономической зависимости, эксплуатации и ущемления культуры, слишком многое говорит против применения понятия колония.

4. Проблемы веротерпимости в российской империи

В Российской империи, как и в других многонациональных государствах, до новейшей эпохи такие этнические факторы как язык, культура и, как правило, даже религия играли подчиненную роль. Важнейшими элементами легитимации и организации являлись государь и династии, сословный порядок общества и имперская идея. Лояльность по отношению к государю и империи и сословная принадлежность имели большее значение, чем принадлежность к этнической или конфессиональной группе.

Тем не менее с точки зрения имперского центра более сотни этнических групп царской империи, зафиксированных в переписи 1897 года, не обладали равными правами. Они были выстроены по иерархии, игравшей большую роль в царской политике.

Можно выделить три вида иерархии. Критерием одной является политическая лояльность, второй - сословно-социальные факторы, третья выстраивалась по культурным критериям, таким как религия, жизненный уклад и язык. Все три иерархии влияли друг на друга. Они не были статичны и изменялись в течение столетий. Менялось как положение отдельных этнических групп в этих иерархиях, так и реальное значение самих иерархических структур. Эта модель трех иерархий не дает конкретной, определенной картины, а носит идеально-типический характер.

Лояльность подданных по отношению к государю и правящей династии - основной стержень Российской империи. Безопасность власти и социально-политическая стабильность являлись приоритетами для центра. Поэтому лояльность нерусского населения окраин имела для него первостепенное значение. С точки зрения царского правительства положение этносов в неофициальной иерархии зависело от степени их лояльности (действительной или предполагаемой). Так, например, большинство кочевников, а позднее поляков и евреев считались ненадежными подданными, в то время как к прибалтийским немцам, финнам и армянам до середины XIX века относились как к верным слугам царя.

Ключевым принципом, гарантировавшим с XVI века целостность Российской империи, была кооптация нерусских элит в высшие круги империи. Это соответствовало основной сословной структуре царской империи и ее важнейшему политическому стержню - союзу правящей династии и дворянства. Образцом служило русское дворянство, зародившееся в Московском государстве и упрочившее свои позиции в XVIII веке.

Поэтому решающее значение для иерархического деления постоянно растущего числа нерусских этносов имело наличие у них собственной элиты, вопрос о ее лояльности к царю и соответствии модели русского дворянства. Если эта элита владела землей и крестьянами, обладала самобытной признанной высокой культурой, она признавалась равноправной с русским дворянством и занимала вместе с русскими высшие ступени в иерархии.

Уже в XVI веке лояльная мусульманская элита волжских татар (не подвергшихся уничтожению и не бежавших) была кооптирована в дворянство империи, ей даже были пожалованы русские крестьяне-христиане. Следующей за ней в XVII веке стала полонизированная шляхта Смоленска, в XVIII веке - дворяне - прибалтийские немцы и польская шляхта, в XIX веке финляндско-шведское, румыно-бессарабское и грузинское дворянство, а также, с определенными ограничениями, мусульманская аристократия Крыма, Закавказья и некоторых этносов Северного Кавказа. В последней же трети XIX века мусульманская аристократия Средней Азии более не кооптировалась в дворянство империи. Русские дворяне в принципе не имели никаких преимуществ по сравнению с нерусскими интегрированными дворянами, так же как и русские горожане и крестьяне, поставленные в правовом и социальном плане даже в худшие по сравнению с нерусскими условия.

Нерусской аристократии было гарантировано сохранение ее привилегий, веры и земельных владений (вместе с крестьянами), а с течением времени ее статус пришел в соответствие со статусом русского дворянства. В ответ они, как и русское дворянство, состояли на царской службе, военной или гражданской, и обеспечивали социально-политическую стабильность в своих регионах. Принцип кооптации сохранялся до середины XIX века. Тот факт, что среди кооптированной верхушки были неправославные и даже нехристиане, свидетельствует о том, что автократия большее значение придавала сословному фактору, нежели православию и народности.

Если кооптированная знать проявляла нелояльность к царю или подозревалась в этом, правительство, разумеется, отзывало часть привилегий. В первую очередь это затронуло поляков после восстаний 1830-1831 и 1863 гг. Такая реакция была логичной, т. к. лояльность по отношению к государю и правящей династии была необходимым условием союза с элитами. Таким образом, иерархия, основанная на сословных критериях, и иерархия по степени лояльности были тесно связаны друг с другом.

На следующей ступени социальной иерархии стояли этнические группы, высший слой которых не соответствовал модели русского дворянства. И этим высшим слоям были гарантированы привилегии и определенные права самоуправления, однако они не признавались полноценными, равноправными с русскими дворянами, и потому за исключением некоторых высокопоставленных вельмож не были кооптированы в дворянство империи. В XVII и XVIII веках к этой группе прежде всего относились этносы периферийных регионов Востока и Юга империи, кочевники - башкиры, калмыки, буряты и в XIX веке казахи.

Этнические группы, не имевшие собственной элиты, как правило, не могли стать партнерами царской империи. Это, правда, лишь отчасти относилось к мобилизованным диаспорным группам евреев, армян и греков, в XIX веке - волжских татар, - все они составляли средний городской слой и имели самостоятельные церковные организации. Царская империя долгое время была вынуждена ориентироваться на специфические способности этих групп и потому сотрудничала с ними. По этой причине их элиты были интегрированы в высшие городские сословия. Богатые купцы, высокопоставленное духовенство в определенной степени могли взять на себя исполнение роли дворянской элиты, выступив в качестве сотрудника и партнера империи. Эти группы поэтому можно поставить на третью ступень сословной пирамиды.

На четвертом уровне находились некоторые этносы, проживавшие на востоке. Они не имели собственного дворянства и состояли большей частью из крестьян, не зависевших, однако, от землевладельцев других этносов. Это относится к чувашам, мордве, черемисам, вотякам, коми-зырянам, якутам и прочим этническим группам Сибири, а также некоторым горным народам Кавказа, например, чеченцам.

Нижнюю ступень имперской иерархии занимали этнические группы, находившиеся в зависимости от элит других народов. Их значительную часть составляли крестьяне. Вместе с вышеупомянутыми этносами четвертой ступени, речь идет еще и о группах, описываемых исследователями национализма как «малые» или «молодые» народы, не обладающих ни собственной элитой, ни непрерывной государственной традицией, ни развитым языком, ни высокоразвитой культурой. В Российской империи к этой категории принадлежали финны, эстонцы, латыши, литовцы, белорусы и украинцы, до разделов относившиеся к Речи Посполитой. Долгое время эти крестьянские народы не рассматривались центром как самостоятельные этнические группы и субъекты политики, но воспринимались только в контексте отношений с владевшим ими дворянством. Такая опосредованность привела к тому, что имперский центр долгое время соединял эстонцев и латышей с прибалтийскими немцами, а литовцев, белорусов и правобережных украинцев с поляками.

Сословная иерархия - от этносов с поместным дворянством до земледельческих народов, не имевших собственного среднего и высшего слоя, представляла важный структурный элемент царской империи. Она прежде всего определяла иерархию культур и языков. В связи с этим считалось, что высокоразвитой культурой и языком могли обладать только этносы с собственной аристократией - поляки, шведские финны, прибалтийские немцы и татары, с некоторыми ограничениями - евреи, армяне и грузины. Языки прочих народов, зачастую долго не имевших письменных стандартов, среди них и украинский, официально не признавались.

Культурная иерархия этносов Российской империи определяла степень инаковости, основанную на различиях жизненных укладов, религии и языка/культуры.

В тоже время можно отметить, что одной из причин длительного и устойчивого развития Российской империи явилась способность имперского политического механизма осуществлять законодательно оформленную политику веротерпимости. В силу сложившихся исторических обстоятельств предметом политики веротерпимости являлись не только внутренние межконфессиональные и конфессионально-религиозные отношения, проблемы этнокультурные, социальные, административно-правовые и этические, но и внешнеполитические аспекты государственной политики. Главным инструментом политических практик монархии в этой сфере являлись прагматически обусловленные меры поддержания национально-религиозной и социально-политической стабильности российского общества, отличавшегося конфессионально-религиозным, этническим, социальным и экономическим многообразием. Важным условием сохранения такой стабильности являлась поддерживаемая в период поздней монархии традиционная политическая доминанта с ее приоритетом общеимперских династических и сословных принципов над этнорелигиозными и языковыми.

Имперский характер российского политического механизма в силу своего специфического устройства обеспечивал возможность управления государством, многочисленные народы которого находились на разных стадиях культурного, социального, экономического и политического развития. Российская империя обладала огромным конфессионально-религиозным и этнокультурным разнообразием, сложившимся еще в дореформенную эпоху. Важнейшим признаком этнокультурной идентичности было вероисповедание, определявшее групповую принадлежность в большей степени, нежели язык. Российское самодержавное государство позднего периода отличалось полиэтническим и мультирелигиозным характером, тем не менее, русские оставались в нём самым крупным, значительно превосходящим все другие народы этносом. Российская империя в силу преобладания христианских народов оставалась по своему этническому составу преимущественно европейским государством.

Большинство этносов России были конфессионально и религиозно едиными: свыше 98% русских, украинцев, румын, греков, коми, мордвы, чувашей и якутов были православными; почти все казахи, узбеки, киргизы, сарты, таджики, чеченцы и дагестанцы - мусульманами; свыше 98% поляков и литовцев - католиками; почти все финны и шведы - лютеранами и свыше 96% калмыков - ламаистами. На разные религиозные группы были расколоты немцы, среди которых было 13,5% католиков; среди белорусов католики, в том числе бывшие униаты, составляли 18%; среди латышей было 18% католиков, 4,5% - православных, остальные - лютеране; среди эстонцев 13,2% составляли православные, остальные - лютеране; 6-7% волжских татар и 24,6% черкесов были православными, остальные исповедовали ислам. Таким образом, в состав населения империи входили многочисленные этносы, исповедовавшие такие мировые религии, как христианство, ислам, буддизм и иудаизм; кроме того, малую часть населения России составляли многочисленные гетерогенные этнические группы поклонников пантеистических культов.

Принципы веротерпимости, провозглашенные в XVIII веке и законодательно закрепленные в Своде законов 1832 г., осуществлялись в тесном единстве с принципами национальной политики Российской империи. Это единство покоилось на общей прагматической основе, причем веротерпимость в ее традиционно московской, а затем имперской интерпретации распространялась в соответствии с церковно-государственным законодательством прежде всего на этнические группы и диаспоры, представляющие для императорского правительства религиозные общества и союзы. Такой исторически сложившийся подход свидетельствует о том, что вероисповедание рассматривалось в качестве главного отличительного признака наций, этнических групп и диаспор, населявших территорию Российского государства.

Заключение

Отличительная особенность нашего государства - его многонациональность. Расширяя границы на запад, юг и восток, оно включало в свой состав различные территории и народы. Процесс «собирания земель» носил мирные и военные формы, происходил в виде прямого присоединения или протектората, но результатом всегда было включение их в общую систему российской государственности. В ходе административного обустройства новых земель правительство и российские власти на местах стремились сохранить исторически сложившиеся управленческие структуры, что позволяло менее болезненно адаптировать очередных подданных к новым условиям жизни в пределах империи. Таким образом, полиэтническая держава складывалась постепенно, с сохранением в отдельных ее частях своего устройства, статуса и модели отношений с Центром. Управление Кавказом, например, отличалось от сибирских административных установлений. При всех этих контрастах Российская держава была весьма прочной и устойчивой, что объяснялось, кроме использования традиционных национальных институтов, рядом причин: монолитностью чиновничьего сословия и дворянства, общепризнанным главенством правящей династии, широким расселением и цементирующим воздействием русского народа.

Литература

1. Грушевский М.С. Очерк истории украинского народа.

2. История народов Северного Кавказа Конец XVIII в. - 1917 г. М., 1988.

3. История СССР с древнейших времен до наших дней. М.: Наука, 1967.

4. Потто В.А. Два века Терского казачества (1577-1811). Т. II.

5. Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI начале XIX в. М., 1972.

6. Федоров М.М. Правовое положение народов Восточной Сибири (XVII - начало XIX века). Якутск, 1978.


© 2010 BANKS OF РЕФЕРАТ