Эволюционные и революционные изменения в форме государства

лидера — Великого Вождя. Они выражают дух народа, воплощают в жизнь его

чаяния и мечты. Поэтому народ должен беззаветно им верить, вручить им свою

жизнь и безопасность, неограниченные полномочия по искоренению врагов

"великой идеи". Вообще, поскольку все граждане государства являются

частицами одного общего великого начала, то интересы управляемых и

управляющих якобы полностью совпадают, какой-либо контроль со стороны

общества над госаппаратом совершенно излишен.

"Великая идея" иррациональна и часто мистична, глубоко противоречит

действительности, поэтому для нее смертельно опасны плюрализм, любая

критика, конкуренция с другими идеями и в особенности — объективная

информация о положении дел в обществе и в мире. Известно, что тайна,

исключительное владение и контроль над информацией — естественная стихия и

необходимое условие существования любой бюрократии. Это условие

тоталитаризм доводит до абсурда: устанавливаются режим строжайшей

секретности, жесточайшая государственная монополия на информацию и цензура.

Напротив, широко развита дезинформационная стратегия, в т.ч. преувеличение

любых достижений. Публично сообщается лишь то, что способствует закреплению

в массовом сознании постулатов "великой идеи". Мощный пропагандистский

аппарат выполняет задачу мифологизации этого сознания, программирования

мыслей и поведения людей. "Великая идея" превращается в квазирелигию,

нуждающуюся в своей церкви. Монопольная партия, помимо основной задачи

(поддержание согласия "в верхах"), выполняет совместно с организациями-

сателлитами, профсоюзами, молодежными, корпоративными структурами функцию

"приводного ремня" от элит к "низам". Мощнейший карательный аппарат активно

участвует в поддержании императивов государственной идеологии и

информационной диктатуры, в борьбе против "опасных мыслей" путем

физического уничтожения или изоляции их носителей. Однако репрессии

систематически обрушиваются и на вполне лояльных режиму людей. Это создает

стойкую атмосферу всеобщей подозрительности. Страх должен так глубоко,

парализующе влиять на психику, на подсознание, чтобы человек рефлекторно

отталкивал бы даже мысли о противоречиях окружающей жизни.

Информационная диктатура открывает колоссальные возможности для

манипулирования сознанием. Заглушаются интересы людей, обычно побуждающие

их к борьбе за социальные и профессиональные требования, чувство

солидарности. В сочетании с деятельностью карательных органов это позволяет

практически сводить на нет всякие проявления протеста граждан против

тоталитарных порядков. Создаются самые благоприятные условия для

эксплуатации государством части трудящихся методами внеэкономического

принуждения. Реставрируются отношения рабства (труд заключенных) и

крепостничества (инфеодализация беспаспортных колхозников в СССР,

остарбайтеры в нацистской Германии и т. д.).

Возврат к средневековью происходит также в области морали и права.

Равенство граждан перед законом на практике отрицается, все населениё

делится на несколько сословно — правовых категорий. В целом тоталитаризм

можно считать особой формационной флуктуацией, когда происходит реставрация

исторически отживших социальных порядков на новой экономико-

производственной и технологической основе. Устойчивость же режима

обеспечивается за счет целенаправленной деформации личности, извращения

человеческой природы. Недаром абсолютно все тоталитарные режимы в той или

иной форме выдвигают цель "создания нового человека".

Любой госаппарат (даже в стране с самыми демократическими традициями)

стремится максимально расширить свои функции и полномочия, увеличить

контроль над общественными делами, сокращать гражданский контроль над

собой. Любое государство выступает (хотя бы отчасти) в роли

самостоятельного эксплуататора, т. е. содержит в себе тоталитарные

потенции. Но для их реализации необходима, прежде всего, вера значительной

части граждан в необходимость и благодетельность всеобщего государственного

контроля за жизнью общества, т. е. "великая идея". Эта идея в любом ее

варианте не может быть ни пролетарской, ни крестьянской, ни буржуазной, так

как она, по сути, не выражает интересов ни одного из массовых слоев

общества. Но "великие идеи" легко усваиваются и поддерживаются маргиналами.

Чем выше уровень маргинализации общества, тем вероятнее его скатывание к

тоталитаризму.

Для представителей маргинальных групп особенно характерны культурная

неукорененность и связанное с этим острое чувство социальных

неполноценности и отчуждения, гремучая смесь забитости и агрессивности,

болезненно-извращённое ("обиженное") восприятие окружающего мира, вера в

чудеса. "Великая идея "манит маргиналов легкостью социально-психологической

адаптации к реальности: все люди делятся на "своих" и "чужих"; в твоем

печальном положении виновны только враги (буржуи, империалисты, коммунисты,

масоны, евреи, неверные и т.п.), сам же ты предназначен к светлому

настоящему и будущему уже своей "анкетой" (как пролетарий, ариец, истинный

мусульманин и т.д.); необходимо лишь уничтожить врагов ("до основания!"),

вверить заботы о себе "родным" партии и государству с их патерналистским

участием, которые автоматически обеспечат тебе счастливую жизнь, снимут с

тебя груз социальной, правовой, моральной ответственности в обмен на полную

лояльность[21].

На деле, однако, тоталитарный режим не выполняет своих обязательств

даже перед всеми теми, кто непосредственно и активно способствовал его

утверждению. Движения и партии-знаменосцы "великой идеи" после прихода к

власти переживают, как правило, период радикальной трансформации, очищаются

от лиц, слишком серьезно поверивших в животворную силу "великих идей"

(борьба с реальными, а затем мифическими антипартийными оппозициями в СССР,

достигшая пика в 1937 г.; "ночь длинных ножей" в гитлеровской Германии;

погром хунвейбинов в маоистском Китае и т. п.).

Несомненны "генетические связи" тоталитарного идейного комплекса со

многими воззрениями докапиталистического общества. Прежде всего, это

деление людей по их происхождению (по "крови и почве", "анкетный" принцип).

И в традиционном обществе преобладали представления о приоритете прав

коллектива (общины, корпорации, государства в лице государя) над правами

личности. Но есть и качественные различия. Прежде всего, господствовавшие в

добуржуазные времена религиозные мировоззрения вполне соответствовали

общему уровню развития культуры и производительных сил. И главное — никогда

не ставилось под сомнение естественно присущее человеку стремление

удовлетворять собственные интересы, искать свою выгоду, жить для себя и

своей семьи. Бескорыстие, альтруизм приветствовались практически всеми

мировыми религиями, но вовсе не считались обязательными. Всегда

признавалась обязанность власти соблюдать "изначальные" (по сути — до-

правовые) неписаные законы, обычаи и нормы, следовательно, не исключалась

ее ответственность за их нарушение. Претензий на тотальную же монополию

государства не было даже при абсолютизме.

В основу либеральной идеологии было заложено представление об

изначально неизменной природе человека и, соответственно, присущих каждому

человеку с его рождения правах, неотчуждаемых в пользу государства или

любой другой общности, если только сам этот человек не нарушает такие же

права других людей. Именно эти общие принципы, провозглашенные

просветителями, сделали реальностью общество, основанное на свободном труде

и свободном обмене его продуктов, в т.ч. управленческих и административных

услуг, — общество представительной демократии и рыночной экономики. То есть

из двух исторических тенденций — корпоративизма и житейского индивидуализма

— получила наибольшее развитие вторая; индивидуализм был возведен в

критерий общества. Когда каждый человек предоставлен в первую очередь

самому себе, далеко не все нашли должное применение своей свободе ("бегство

от свободы"). В плане социальной защищенности новое "либеральное" общество

оказалось для многих людей (особенно "маргиналов") шагом назад. Стала

звучать его критика, поставившая принцип равенства (всеобщей социальной

защищённости) выше свободы. Для того же, чтобы обеспечить равенство, нужно

ограничить свободу отдельного человека, не желающего быть, "как все".

Значит, необходимо государство, контролирующее все сферы жизни общества.

Так возникает тоталитарная идеология, представляющая альтернативную

программу общественного развития, являющаяся главным инструментом власти

(идеократия).

Понятно, что равенство, проповедуемое сторонниками тоталитарной

идеологии, получается отнюдь не всеобщее. С одной стороны, есть госаппарат,

пастыри, монопольные выразители "великой идеи", обеспечивающие соблюдение

равенства. С другой, — обязательно попадаются "паршивые овцы", не желающие

быть, как все. Очевидно, что, по сути, тоталитарная идеология — это

трансформированные общинно - корпоративные воззрения феодальной эпохи. Но с

одним принципиальным отличием: с требованием равенства внутри всего

общества. Ясно, что против чужаков и "паршивых овец" можно и нужно широко

применять насилие. Но что делать с большинством граждан новой "Утопии"?

Ведь нельзя же постоянно применять насилие ко всем. Значит, нужно изменить

природу человека так, чтобы он полностью отождествлял интересы общества

(фактически Государства) со своими личными интересами. То есть необходимо

создать "нового человека". В этом и состоит одно из отличий либеральной

идеологии от тоталитарной: просветители настаивали на неизменности

человеческой природы, основную роль просвещения видели не в том, что люди

перестанут стремиться к личной выгоде, а, напротив, в том, что они научатся

определять, в чем именно состоит эта выгода и как наилучшим образом ее

обеспечить.

Было ли пришествие тоталитарных режимов в XX в. неизбежным?

Конкретные социально - политические предпосылки возникновения таких режимов

разнообразны. Это неукорененность и непоследовательность демократии,

атомизация общества в результате быстрого разрушения доиндустриальных

социальных структур и институтов, неспособность правящих элит решать

проблемы модернизации с по мощью механизмов права и свободного рынка,

традиции сакрализации власти, великодержавности и др. В каждом случае роль

и место этих факторов, их сочетание различны. Но их успешное (системное)

использование тоталитарными силами возможно только в чрезвычайных

обстоятельствах, близких к национальной катастрофе. Таковыми стали в начале

века первая мировая война, а затем жестокий мировой экономический кризис

конца 20-х годов, которые наглядно показали несовершенство существовавших

порядков. Именно страны, наиболее сильно затронутые историческими

катаклизмами, оказались в конце концов во власти тоталитаристов.

Вообще, тоталитаризм в любом его проявлении — это проблема изначально

международная. И не только потому, что тоталитарные режимы по самой своей

природе агрессивны. Тоталитарные порядки в Германии и Японии были

ликвидированы в результате разгрома этих стран во второй мировой войне и

последующей их оккупации, в других случаях тоталитарные режимы терпели крах

под напором массового движения в комбинации с действиями "изменившей" этому

режиму части правящей элиты, которая осознавала внутреннее его разложение,

неспособность конкуренции с постиндустриальным миром. Иногда (например, во

Вьетнаме) номенклатура сама может пойти на преобразование тоталитарного

режима в авторитарный, даже при отсутствии мощного давления "снизу". До

некоторой степени именно так в СССР возникло очень сложное и противоречивое

явление хрущевской "оттепели" ("десталинизация" не помешала властям

потопить в крови восстания заключенных в ГУЛАГе, а позднее — мирные

выступления рабочих в Новочеркасске).

Но практически всегда в крушении "устоявшихся" (т.е. переживших

стадию стабилизации) тоталитарных режимов огромную, фактически решающую

роль играл международный фактор — воздействие западных демократий —

воздействие прямое, силовое и еще больше — косвенное, своим примером. Не

вызывает сомнений, что крах партии - государства — КПСС — также был вызван

в огромной степени "ударом" Запада — поражением в холодной войне, прежде

всего технологическим. Неэффективность советской плановой экономики,

вытекавшая отсюда неудовлетворительность качества жизни в СССР стали

очевидными только на фоне постиндустриальных достижений западных

демократий. Вообще, пример извне осознается всеми тоталитарными режимами

как главная опасность. Скорее, отсюда (а не из "великой идеи" как таковой)

вытекают их агрессивность и мессианство, порой трагикомическое ("идеи

чучхе"), политика "осажденной крепости", "военного лагеря".

Возможно и неизбежно ли вообще свержение тоталитарного режима без

решающего воздействия извне? История XX в. не зафиксировала ни одного

случая ликвидации такого режима под воздействием "чисто" внутренних

факторов. Вряд ли такое произойдёт в будущем. Так что ответ может быть

только гипотетическим. Но проблема крайне интересна с общефилософской точки

зрения. Авторы знаменитых романов - антиутопий, давшие средствами искусства

анализ тоталитаризма, — Дж. Хаксли ("Прекрасный новый мир"), Е.Замятин

("Мы") и особенно Дж. Оруэлл ("1984") — предлагают в целом отрицательный

ответ: из тоталитаризма общество не способно выбираться самостоятельно, он

может существовать неограниченно долго, становясь всё более бесчеловечным и

необратимо деформируя саму людскую природу, в т.ч. путём прямого изменения

её биологических характеристик. Так что будущее человечества в случае

установления на Земле всемирной тоталитарной диктатуры рисовалось этими и

другими мыслителями мрачными красками.

На мой взгляд, даже при такой диктатуре ситуация оставалась бы

небезнадёжной. Во-первых, неустранимы противоречия и самая острая борьба

между различными группами правящей бюрократии — "территориальными" и

"отраслевыми", "идеологами" и "хозяйственниками" и т.п. В ходе этой

конфронтации возможен вариант апелляции к "низам" и, соответственно,

последующей "детоталитаризации" режима. Дополнительные противоречия в стан

бюрократии вносит то обстоятельство, что части её (хотя и не очень большой)

приходится выполнять действительно общеполезные функции (например, в

области экологии). Во-вторых, в условиях тоталитарного контроля за

информацией роль мощного идейного оружия против правящей верхушки может

сыграть сама "великая идея", если можно доказать, что её "извратили". Но

свобода толкования "великой идеи" неизбежно приводит к возможности ее

преодоления. В-третьих, человеческая личность способна

самовосстанавливаться, и вообще человеческую природу не так легко

извратить, а чувство самосохранения — подавить. Однако, очевидно, что все

эти варианты не являются обязательными.

Из вышеизложенного можно сделать ряд общих выводов:

а) Проблема тоталитаризма — это, по сути, глобальная проблема.

Любой тоталитарный режим, даже в небольшой и далёкой стране, в наш атомный

век представляет собой серьёзную угрозу всему человечеству.

б) Поэтому на смену принципу невмешательства во внутренние дела

других государств должны придти – применительно ко всем странам мира без

исключения — принципы приоритета прав человека и законности международного

вмешательства в случаях массовых и систематических нарушений этих прав.

в) Устранение угрозы тоталитаризма — это в значительной мере

проблема ликвидации огромного разрыва в уровнях социально - экономического

развития в мире, предоставления отсталым странам и регионам возможностей

подтягивания до уровня передовых, предупреждения войн, экологических

катастроф. В этих целях необходимо максимальное объединение усилий всего

человечества.

г) Международное сообщество должно официально признать опасность

для дела мира распространения любых тоталитарных доктрин, т.е. доктрин,

отрицающих самоценность личности, объявляющих приоритет любых общественных

групп, которые выделяются по "анкетным" признакам (принадлежность к нации,

расе, классу, религии и т.д.), отвергающих политический плюрализм,

нетерпимых к инакомыслию.

д) Если всякое государство несёт зло, то Абсолютное Государство

порождает абсолютное зло. Поэтому необходимо сводить государство к

допустимому минимуму. Государственное регулирование, столь необходимое для

модернизации, не должно вести наше посттоталитарное общество к новым формам

его огосударствления. Жёсткий контроль за государственным аппаратом может

обеспечить только гражданское общество. Его формирование — основная

гарантия от тоталитарного перерождения.

Самый главный вывод: путь к тоталитаризму и пути к свободе заложены в

нашей психической природе. То, куда мы идём, есть результат прежде всего

нашего личного нравственного выбора.

1. ОСОБЕННОСТИ ТРАНСФОРМАЦИИ ФОРМ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРАВЛЕНИЯ

2.1 ИНСТИТУТ ПРЕЗИДЕНТСТВА В СОВРЕМЕННОМ ГОСУДАРСТВЕ КАК ИНДИКАТОР

ПРОЦЕССА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ

Изучение возникновения и развития института главы государства

(президента) даёт возможность вникнуть в суть изменений, происходящих

сегодня во многих государствах, выделить особенности оформившихся в них

политических режимов, а также в целом осмыслить процесс политических

трансформаций, непрерывно продолжающийся и сегодня.

Ещё раз отметим, что в современной теории государства и права

республики традиционно подразделяются на три типа: 1) парламентские, где

исполнительная власть принадлежит правительству, формируемому парламентским

большинством и подотчетным парламенту, а полномочия главы государства

невелики; 2) президентские, где исполнительную власть возглавляет

президент, которому подотчетно правительство, и 3) президентско -

парламентские, или полупрезидентские, где правительство формируется

парламентским большинством, но при этом несет ответственность и перед

президентом, Обладающим рядом исполнительных полномочий. Это весьма

распространенная, но крайне схематичная и грубая классификация, затемняющая

разнообразие моделей государственного устройства.

Одно из самых известных определений президентских режимов было

сформулировано М.Шугартом и Дж.Кэри. Согласно ему, президентская система

предполагает:

Всенародное избрание носителя верховной исполнительной власти (вне

зависимости от того, является ли таковой единоличным или коллегиальным);

Сроки полномочий носителя верховной исполнительной власти и

законодательного органа фиксированы и не зависят от доверия сторон друг к

другу (т.е. президент не может распустить парламент, а парламент —

низложить

президента, и отсутствует механизм досрочных выборов);

Выборная исполнительная власть назначает правительство и определяет

его состав[22].

Помимо "чисто" президентского, Шугарт и Кэри описывают премьер -

президентский режим (впервые подобные режимы были выделены и изучены

М.Дюверже, который характеризовал их как "полупрезидентские"[23]), который

подразумевает наличие и премьер-министра, как при парламентской системе, и

всенародно избранного президента. Отличительные признаки премьер -

президентской системы:

Президент избирается всенародно;

Президент наделен существенными полномочиями;

Наряду с президентом имеются премьер-министр и кабинет, которые

ответственны перед законодательным собранием.

Под "существенными полномочиями" понимаются не только законодательные

прерогативы, скажем, возможность вынести законопроект на референдум или

оспорить его в судебном порядке, но и право роспуска парламента. Черта, при

пересечении которой режим перестаёт быть премьер - президентским, по

Шугарту и Кэри, — предоставление президенту права единолично решать вопрос

о смещении министров. Наряду с парламентскими, президентскими и премьер -

президентскими режимами как идеальными типами, Шугарт и Кэри выделяют

президентско - парламентские системы, когда полномочия по формированию

кабинета закреплены как за президентом, так и за парламентом, и ассамблейно-

независимые системы, где исполнительная власть назначается парламентом, но

не может быть им смещена[24].

Попытки классифицировать республиканские режимы предпринимались и

отечественными авторами. Например, Н.А.Сахаров подразделяет республики на

президентские, полупрезидентские и парламентские. Однако выделенные им

признаки режимов каждого типа имеют не жесткий, а вероятностный характер.

Так, приводя в качестве образца президентской республики США, автор тут же

указывает, что латиноамериканская и ещё в большей степени афроазиатская

модели президентства совершенно иные. Отличие полупрезидентской системы от

парламентской он видит в том, что в одном случае президент разделяет

исполнительную власть с главой правительства, а в другом исполнительная

власть принадлежит правительству, ответственному только перед парламентом,

но при этом относит ряд стран, где по конституции действует система второго

типа, к полупрезидентским (Чехию, Болгарию, Италию, Литву, Эстонию и

др.)[25]. В результате предлагаемая Сахаровым типологизация режимов есть не

более чем его собственная экспертная оценка.

Таким образом, приходится заключить, что типологизации с

исчерпывающим перечнем признаков, которые бы позволяли безошибочно

классифицировать систему органов государственной власти каждой конкретной

страны, пока не создано. Разумеется, как справедливо отмечали Шугарт и

Кэри, никакая классификация не в состоянии зафиксировать все многообразие

способов разделения властей и объемов президентских полномочий[26]. Но

этого и не требуется. Достаточно обозначить существенные характеристики,

определить границы обобщений и установить жесткие критерии, позволяющие

судить о принадлежности государства к некоему определенному типу.

Основанием для выделения последних должна служить их принципиальная

значимость для политической системы, т.е. модификация любого из критериев

должна вести к образованию иной политической системы. Главное внимание при

выборе критериев следует уделять их влиянию на партийную систему,

поскольку, как обнаружил М.Дюверже, она отражает важнейшие особенности

политического режима[27]. Очевидно, что подобными критериями в первую

очередь будут выступать "системные" принципы — специфика избирательной

системы и порядок формирования органов власти. Что же касается такого

показателя, как распределение функций между органами власти в собственно

законотворческом процессе, то он не является ключевым с точки зрения

формирования основных характеристик политической системы.

На мой взгляд, при классификации систем с институтом президентства

следует исходить из семи перечисленных ниже критериев. При этом нужно

учитывать, что типологизация по данным критериям имеет смысл только в

условиях конкурентной политической среды. Если в стране существует

монополия на власть, то конституционное разграничение полномочий

оказывается формальным и не играет той роли, которая ему отводится в

демократических обществах.

1. Состав избирательного корпуса. Всенародное избрание ставит

президента в совершенно иное положение, нежели избрание парламентом,

поэтому данный критерий считают важнейшим все исследователи института

президентства. Как отмечает известный юрист Д.Л.Златопольский, при выборах

"всем избирательным корпусом страны Парламент и Президент формально

обретают одинаковый статус: в результате этого, естественно, вопрос об

ответственности Президента перед Парламентом, как правило, даже не

возникает"[28]. При прочих равных президент, избранный непосредственно

населением, будет гораздо независимее президента, избранного парламентом.

2. Способ избрания (для президентов, избираемых населением). Выборы

президента по определению являются мажоритарными. Мажоритарная

избирательная система и, следовательно, президентская республика

стимулируют возникновение партий, ориентированных на привлечение голосов

всех слоев населения, что создает благоприятные условия для политического

центризма и стремления к максимальному общественному согласию.

Формула, по которой устанавливается победитель, оказывает серьезное

влияние на характер партийной системы. Общепризнанно, что мажоритарная

система в один тур способствует установлению двухпартийности,

пропорциональная система, наоборот, — многопартийности, а мажоритарная в

два тур — объединению партий в коалиции. При системе относительного

большинства для достижения успеха необходимо заранее определить единого

кандидата для максимально широкого спектра сил. В США это достигается с

помощью института "праймериз", в других странах действую иные механизмы

взаимных консультаций. При системе абсолютного большинства партии, как

правило, в первом туре выступают поодиночке, а во втором поддерживают

согласованного кандидата, формируя различные конфигурации двухполюсных

коалиций.

3. Совмещение/разделение постов главы государства и главы

правительства. Важность этого критерия не вызывает сомнений, так как от

способа формирования правительства во многом зависит организация власти в

стране. Президент, лично возглавляющий правительство, непосредственно несет

ответственность за деятельность всей исполнительной власти. При наличии же

самостоятельного поста главы правительства президент оказывается несколько

в стороне от кабинета и, таким образом, не может прямо отвечать за его

работу. Соответственно, по-разному стоятся взаимоотношения президента и

парламента, президента и правительства, парламента и правительства. Иначе

говоря, расхождения по этому критерию свидетельствуют о существенных

различиях в системе власти.

4. Механизм формирования правительства. Важно не только наличие

самостоятельного поста главы кабинета, но и механизм формирования

правительства, прежде всего распределение полномочий, касающихся назначения

и смещения его членов. Очевидно, что данный фактор имеет решающее значение

с точки зрения иерархического подчинения правительства президенту или

парламенту. Чем важнее роль президента при назначении и увольнении

министров, тем в большей степени он контролирует правительство. Существенно

также, насколько самостоятелен президент при выборе кандидата в премьер-

министры, может ли он по своей воле отправить в отставку правительство.

Если при прочих равных в одной стране президент наделен таким правом, а в

другой нет, то речь идет о разных типах президентского режима, так как

президент обладает там неодинаковым политическим влиянием, и его

взаимоотношения с правительством стоятся на совершенно разной основе.

5. Наличие/отсутствие у президента права распустить парламент.

Значимость данного критерия определяется тем, что наделение президента

такими полномочиями во многом уравновешивает влияние парламента на

формирование правительства, прежде всего его право на вотум недоверия.

Кроме того, если президент уполномочен распускать законодательное

собрание, он может понуждать премьер-министра к компромиссам с партнёрами

по коалиции, прибегая к угрозе досрочных выборов.

6. Наличие/отсутствие ограничений на переизбрание. Включение данного

критерия обусловлено тем, что предоставление президенту права

баллотироваться на новый срок усиливает его властные возможности и меняет

отношение к лицу, занимающему президентское кресло. При этом следует

отметить, что какого-либо влияния на особенности политической системы

продолжительности президентского мандата не было обнаружено, и никто из

исследователей никогда не использовал этот показатель при типологизации

президентских режимов (в большинстве стран президент избирается на 4-5 лет,

и подобное различие явно не существенно).

7. Порядок замещения поста президента (наличие/отсутствие института

досрочных выборов). Порядок замещения поста президента в случае вакансии

оказывает серьезное воздействие на партийную, и шире — на всю политическую

систему. В странах, где не предусмотрены досрочные выборы и при

невозможности исполнения избранным президентом своих обязанностей его

полномочия переходят к следующему по рангу должностному лицу, партии в

состоянии планировать свою деятельность на длительный срок. Более того, им

незачем иметь постоянный актив, который требуется главным образом в период

выборов. Именно благодаря этому обстоятельству и возможно существование

партий — "избирательных машин" без фиксированного членства.

Режимы с досрочными выборами менее стабильны. Поскольку выборы могут

быть назначены практически в любой момент, партиям следует находиться в

постоянной "боеготовности". Соответственно, их актив должен быть всегда

мобилизован, и, чтобы этого добиться, партии иногда сознательно провоцируют

политическую нестабильность и расшатывают государственные институты. Кроме

того, продолжительность досрочной избирательной кампании часто бывает

крайне мала, что затрудняет создание коалиций.

В соответствии с представленными критериями можно выделить следующие

основные, реально существующие типы систем с институтом президентства[29]:

Североамериканский тип. США — исторически первая президентская

республика (создана в 1787 г.). Впоследствии опыт США был использован при

составлении конституций стран Латинской Америки, большинства стран Африки и

многих иных.

Президент США избирается населением (формально — через систему

выборщиков) по однотуровой системе относительного большинства. Он является

главой не только государства, но и правительства, назначает членов

правительства при условии утверждения их в Конгрессе, не имеет права

распускать высший законодательный орган, который, в свою очередь, не вправе

выразить недоверие правительству; не может быть избран более двух сроков

подряд. Механизм досрочных выборов отсутствует, четко оговорен порядок

замещения вакансий.

Латиноамериканский тип. Формально латиноамериканская модель, подобно

североамериканской, основана на разделении властей, однако система "сдержек

и противовесов" здесь развита слабее, а законодательная и судебная ветви

власти по объему прав заметно уступают исполнительной. Хотя в последние

десятилетия этот дисбаланс полномочий постепенно сглаживается, ряд

исследователей определяют, латиноамериканские режимы как "чистый

президенциализм", "легальную диктатуру" и т.д.[30] К данному типу относятся

все страны Латинской Америки, кроме Суринама и Перу.

В странах латиноамериканского типа президенты избираются

непосредственно населением по мажоритарной системе абсолютного большинства.

(В Боливии, если никто из претендентов не набрал в первом туре свыше

половины голосов, его выбирает парламент из числа лидирующих кандидатов.

Ранее такая же система действовала в Чили.) Они возглавляют правительства,

но иногда имеют подотчетного себе номинального руководителя кабинета (в

Аргентине — министр-координатор); назначают членов правительства без

согласия парламента и наделены обширными полномочиями в случае чрезвычайных

ситуаций; лишены права распускать высший законодательный орган, который, в

свою очередь, не вправе выразить недоверие правительству. В большинстве

стран региона запрещено переизбрание главы государства на следующий срок и

в качестве президента, и в качестве вице-президента, причем иногда этот

запрет распространяется и на родственников действующего президента (В

Аргентине и Бразилии повторное избрание президента разрешено).

Конституции латиноамериканских стран не предусматривают досрочных

президентских выборов. Если пост президента оказался вакантным, функции

президента исполняет вице-президент, а при отсутствии такового — глава

законодательного органа либо избранный парламентом временный президент.

Вместе с тем отсутствие поста вице-президента является скорее исключением,

более того, в ряде стран — например, в Панаме, Гондурасе, Коста-Рике и

Перу, — предусмотрено даже несколько вице-президентов.

Французский тип. Классический для полупрезидентских (или президентско

— парламентских) республик строй был установлен во Франции Конституцией

1958 г. Аналогичные режимы действуют также в Алжире, Шри-Ланке и некоторых

других странах.

В государствах французского типа президент избирается населением по

мажоритарной системе абсолютного большинства и является только главой

государства. Правительство подотчетно и парламенту, и президенту; по итогам

парламентских выборов президент назначает премьер-министра и по

представлению последнего — остальных членов правительства. Президент

наделен обширными полномочиями во всех сферах государственной жизни; он

имеет право распускать нижнюю палату парламента и назначать новые выборы, а

также переизбираться на свой пост неограниченное число раз. Предусмотрен

институт досрочных президентских выборов, в преддверии которых функции

президента временно исполняет председатель Сената.

Российский тип. Институт президентства был введен в России в 1991 г.,

полномочия президента регламентированы Конституцией 1993 г. В соответствии

с ней президент РФ избирается непосредственно населением по двухтуровой

мажоритарной системе. Он назначает (с согласия нижней палаты парламента)

председателя правительства, а также — уже самостоятельно — всех остальных

министров и может в любой момент отправить правительство в отставку. При

определенных обстоятельствах президент вправе распустить Государственную

Думу (Дума не может быть распущена в период действия чрезвычайного

положения, при проведении процедуры импичмента против президента и в

течение первого года своих полномочий. Ст.ст. 111 и 117 Конституции

РФ[31]). Вместе с тем, один человек не может быть избран президентом более

двух раз подряд, а в случае вакансии назначаются досрочные выборы.

Как и в государствах французского типа, президент РФ является главой

государства, но не главой правительства. Однако во Франции правительство

формируется парламентским большинством, что уравновешивает право президента

на роспуск Национального Собрания. В России же парламент лишь утверждает

кандидатуру премьер-министра, так что право президента на роспуск

Государственной Думы ничем не уравновешено. Полномочия президента России

превышают и полномочия президента США, ибо, как уже говорилось, последний

ни при каких условиях не может распустить Конгресс, а тот, со своей

стороны, утверждает все персональные назначения в правительстве.

Президентские системы российского типа действуют в Казахстане,

Киргизии, Белоруссии, Узбекистане, Таджикистане, Азербайджане и Армении.

Парламентский тип. Парламентские республики можно разбить на две

Страницы: 1, 2, 3, 4